Девушка старалась отыскать его среди практикантов, но широкополые зюйдвестки и роба делали их похожими один на другого.
— Марина! — вдруг услышала она негромкий голос.
Около нее стоял Роганов. Он спрыгнул на причал прямо с кормы, не дождавшись, когда подадут трап.
— Маринка! — повторил он, и Марина, увидя его глаза, сразу поняла, что у Димки что-то случилось.
— Димка, я так рада, что ты вернулся. Очень соскучилась. Очень. У тебя все хорошо?
— Все хорошо. Впрочем, нет. Скорее все плохо.
— Что же случилось? Ну, рассказывай немедленно.
— Долго. Подожди, если можешь. Я скоро освобожусь. Да и не мокни ты. Иди вон в ту парадную. Я приду туда.
— Постарайся поскорее. Я волнуюсь. Надеюсь, что ничего страшного не случилось?
— Страшного не случилось, — Димка виновато посмотрел на Марину. — Иди. Я сейчас.
Она перебежала улицу и нырнула в темную парадную. На лестнице было тепло и пахло кошками. Марина присела на подоконник. Почему Димка выглядел таким странным? Неужели произошло что-нибудь серьезное? Внизу хлопнула дверь.
«Димка», — подумала Марина, но по лестнице поднимался незнакомый мужчина в шляпе. Он оценивающе оглядел девушку, улыбнулся:
— Не меня ждете? Могу составить компанию.
— В вашем возрасте надо думать о боге, а не о компаниях, — грубо сказала Марина.
— А вы зубастая и невежливая, — хохотнул мужчина в шляпе. — Но я таких люблю.
Он подошел к Марине вплотную. От него пахнуло водочным перегаром.
— Зато я не люблю. Идите, пожалуйста.
— Ах, скажите.
Снова хлопнула входная дверь. По лестнице бежал Роганов.
— Димка! — крикнула Марина.
— Вот в чем дело. Извините, — сказал мужчина в шляпе и начал быстро подниматься наверх.
— Приставал? Дать ему, Мариша?
— Оставь. Пойдем лучше отсюда.
Они вышли на улицу. Дождь перестал. Блестящие лужи отражали городские огни.
— Куда пойдем?
— Мне все равно. Куда-нибудь поближе.
В «Кафе-мороженое» посетителей не было. Марина и Роганов заняли столик в углу. Тут им никто не мешал.
— Рассказывай скорее, что случилось, Дима.
— Понимаешь, Мариша… Наверное, меня выгонят из училища.
— Выгонят? За что?
— За нарушение правил поведения советского моряка.
— Что же ты сделал?
— Да ничего особенного. Дал в рожу какому-то подонку. Дело было так…
Димка подробно рассказал Марине о случае в Тронгейме. Марина с испугом глядела на него.
— И за это могут исключить из училища? Ты же был прав!
— Нет, я не был прав…
— Я не понимаю, почему капитан приказал тебе молчать?
— Очень понятно. Не хотел, чтобы волновались курсанты. Неприятное дело. Зачем заранее о нем говорить?
— Ты так мечтал стать моряком…
— Эх, Мариша… Всегда в жизни получается не так, как тебе хочется…
Вид у Димки был печальный, расстроенный.
— Стыдно перед родителями, перед дедом. Не выполнил я его наказ. Глупо получилось. И пить-то я не люблю. — Роганов тяжело вздохнул.
— Слушай, мне противно на тебя смотреть. Ты не мальчишка, а тюфяк какой-то. Пойди к капитану, наконец, объясни все начальнику училища. Не может быть, чтобы тебя никто не понял.
— К Шведову я не пойду, а к начальнику училища обращаться смешно, — махнул рукой Димка. — Ты на все смотришь очень легко.
— Я хочу, чтобы ты остался в училище, понял? Мне больно за тебя. Я же знаю, что ты пошел в Мореходку по призванию. Бросил институт, и везде в другом месте тебе будет плохо.
— Хватит причитать, Мариша. Будь что будет. Давай о другом. Не надо тебе вмешиваться в мои дела.
— Причитать? Я думала, что твои дела — мои дела. Я могу совсем не говорить с тобой, — глаза у Марины сузились. — Мне очень жаль, что я… что у меня такой друг. Тряпка безвольная. Можешь никуда не ходить и ничего не делать. Поступай к нам в магазин грузчиком. Ты парень здоровый. И не заходи больше за мной.
Марина всхлипнула и побежала к двери.
— Марина! — крикнул Роганов. — Подожди.
Но Марина выбежала из кафе, прыгнула на подножку остановившегося автобуса. Пассажиры с удивлением смотрели на нее. Она все еще плакала. В окно Марина видела понурую фигуру Роганова. Он стоял у двери, смотрел на автобус. Девушка забилась в угол, на заднее сиденье. Ехать ей было далеко. Она перестала плакать, вытерла слезы. Пусть, все кончено… Пусть. Но я должна ему помочь. Как, чем? Что я могу? Все отвернулись от него. И я тоже. В самый тяжелый момент.
Глаза опять набухли. Марина шмыгнула носом. Ей стало очень жаль Димку.
— Зеленая улица, — хрипло сказал водитель в микрофон. Марина вздрогнула. Ее остановка. Надо выходить.