Выбрать главу

   И это он неоперившийся птенец?! От возмущения Рин чуть не испортил петлю. Да ему уже тринадцать. Он уже месяц как совершеннолетний. Ну, подумаешь немного не так орудует манхами, так у каждого свой стиль. Тоже мне, придрались! Да, он немного не рассчитал полёт и врезался в статую, так это же он врезался, и только потому что напился накануне. Он же, в конце концов, один из самых быстрых. Он лучший среди учеников.

   А эти... эти... старые индюки, видите ли, возомнили, что только они имеют право красоваться в битве. А им, "не оперившимся", так их и разтак, нужно и дальше совершенствоваться. У него, ха! - ещё пух с внешней стороны крыльев не сошёл.

   И как ему сойти, интересно, если его, Рина, не допускают ни к чему серьёзному.

   - Р-ра!

   Что ещё за?!

   Рин остановил полёт, крылья делали один взмах за другим, позволяя илию удерживаться на месте. Он уже успел отлететь на достаточное расстояние от Илиума, больше не было видно его монументальных стен. Здесь он не мог - и не собирался, между прочим! - рассчитывать на дозор.

   Прямо позади него темнела стая гнуин. Ни один уважающий себя илий не позволит даже тьме этих прожорливых птиц обратить себя в позорное бегство. Рин только перестал махать крыльями и камнем полетел вниз, ногами кверху, одновременно натягивая на когтистые руки манхи.

   Гнуины были извечной угрозой для илий и их естественными противниками. Большущие птицы были не только умны, но ещё и коварны. Пока часть стаи отвлекала внимание - другая могла спокойно атаковать жертву. Гнуины в большинстве своём состояли из стаи чёрно-серого окраса с примесями синего. Редко когда показывались гнуины полностью иссиня-чёрные - те и жили под четыреста лет, в отличие от возраста в век других гнуин.

   Однако Рину повезло, пара чёрных гнуин с огромнейшими клювами летела впереди всей стаи. Тогда то илий разогнался, выныривая вверх, и полетел в сторону, работая крыльями и указывая направление. Часть гнуин тут же ринулась следом, к сожалению - далеко не все. Вычислив его полет, чёрные гадости ринулись как раз в конечную точку, где и должен был появиться илий.

   - Р-ра!- Слышалось со всех сторон, вместе со стихийным хлопаньем крыльев.- Р-ра!

   Один гнуин попытался долбануть Рина в висок. И тут же получил манхой по оборзевшему клюву.

   - Р-ра?

   Взбесившаяся птица выставила когти, другие поступили также, пытаясь загнать добычу в круг.

   Рину приходилось отчаянно петлять, избегая острых когтей, под которыми мало какой только не было заразы. Гнуины чистоплотностью не отличались.

   Куриные крылья! Вот ведь не любят гнуины альбиносов. Рина всегда раздражало, что эти твари чаще всего выбирают его. Ну никак ему не льстило, что он соответствует их представлению об идеальном обеде. С одной стороны раздражало - с другой давало возможность подразнить гадостей перед другими молодыми илиями.

   Он одно сплошное белое пятно, вот ве-е-е-едь!..

   Крылья задрожали от напряжения, когда Рин полетел вниз, с трудом ускользая от клина разъярившихся хищников. Тут же он невероятным рывком описал дугу и сверху вцепился манхами в спину чёрного гнуина. Живот так и натянулся, закаменел, в полёте. Илий, сопротивляясь ветру, стал подбираться к шее противника, пока тот пытался сбросить Рина. Сворачивала и вся стая, чтобы помочь чёрному гнуину.

   Рин радостно вскрикнул, когда у него получилось разорвать одним мощным ударом врагу горло.

   И в следующий миг ему пришлось быстро улепётывать. Ещё одной птице он разодрал крыло, другой выдрал хвост, нечаянно схватившись за него в пылу схватки, однако последнее действии илию на руку не шло - только больше разъярило гнуина.

   Сколько их осталось? У Рина не было времени оборачиваться и выяснять. Желание выжить цвело в нём буйным цветом. А для этого нужно было быть ещё быстрее - и сильнее, если уж на то пошло, однако последнее, почему-то, в голову юному илию не пришло.

   Вот бы сейчас на него посмотрели все эти бездарные...

   Очередной поворот. Две облезлые птицы чуть не столкнулись в воздухе из-за него, но вовремя сообразили, что к чему, и теперь буквально по пятам преследовали Рина.

   На белых щеках выступили красные пятна, дышать стало труднее. Вот бы сейчас ему испугаться, только Рин ещё ни разу не испытывал страха и не привык к нему. Только начал с беспокойством понимать, что всё это безобразие может затянуться. Стая нарочно пыталась его обессилить.

   Ах так!

   Он им покажет, пусть себе кричат от злости. А он исчезнет. Провести его решили!

   Из последних - ну предпоследних - сил илий рванулся вперёд, чтобы в последний момент упасть вниз и успеть сложить крылья перед падением. Рин ударился об озёрную поверхность и скрылся под водой. Сперва падение оглушило его, промокшие перья отяжелели, в водовороте его потянуло вниз. Ему пришлось грести вверх, хоть он и не сразу сообразил, где что.

   Гнуины воду терпеть не могли. Они только и могли с истошными воплями носиться над сверкающей в лучах солнца водой.

   Даже когда илий вынырнул, судорожно вдыхая, ни одна птица не решилась спуститься ниже. Зависать в воздухе они тоже не могли. Единственное, что оставалось стае, так это усесться по сторонам и караулить добычу.

   Об этом Рин не подумал.

   А зря, и сам это тут же понял. Птицы разместились на достаточном расстоянии от воды. Сложили крылья, мрачно взирая впереди себя. Не успей он, Рин, их так разъярить, они бы, конечно, поспешили дальше, выискивать себе что-нибудь новое на пропитание. Однако блестящие как стекло глаза следили за барахтающимся в озере илием.

   Если бы он только успел перелететь хребет Сонмор и оказаться на территории людей, туда бы эти дрянные крылья не последовали. Но попробуй он попытаться! А как же. Он мокрый, уставший, тяжёлый от воды. А они сидят себе в сухости и тепле.

   Рин от досады закусил губу.

   Дело шло к вечеру. Илий заметно нервничал. Гнуины как сидели, так и сидят, только глаза сверкают в оранжевых сумерках.

   Вдруг шорох заставил стучащего зубами Рина встрепенуться. Одна птица снялась с места и, подхваченная ветром, полетела на северо-запад. За ней медленно, одна за другой, снялись с места другие гнуины.

   Может, они хотят его обмануть?

   Однако пятно стаи делалось всё меньше и меньше.

   Промокший и усталый, Рин выбрался на берег, крылья уныло поникли, сам илий тяжело опустился на землю - каждым пёрышком впитывая затихающий свет солнца и слабое вечернее тепло. Еда, спрятанная в поясе, превратилась в кашу и давно растворилась в озере. Да его самого общипывали мелкие рыбёшки, тычась в кожу.

   Отдых длился долго, к его концу Рин заметно повеселел, даже начал насвистывать мотив одной военной песенки. Когда стало почти темно, илий вспомнил о такой замечательной вещи как огонь, который он, к сожалению, развести сейчас не мог. Питаться же сырой добычей ему возможным не представлялось. Кое-как отыскав съедобные коренья, Рин перекусил, с предвкушением представляя картины своих будущих великих завоеваний. Вот он смело кидается в гущу сражения, вот убивает главного врага - на эту роль ему представлялись многие личности вплоть до самого короля Яскара - вот отличается и его замечают. Вот его благодарят перед целым войском. А вот он возвращается. Большой и сильный и безразлично смотрит на остальных - потому что он уже воевал и убил врага, и отличился...

   Сладкие юношески грёзы усыпили Рина, и он заснул, подложив руку под голову и спрятавшись под надёжным крылом.

   Рассвет был холодным и серым, но это не имело значения. Страстно желая как можно скорее пересечь горную цепь, илий, не обращая внимания на опустевший живот, поднялся ввысь. Это он впервые ночевал непосредственно на самой земле и теперь ощущал некую странность во всём, что его окружало.

   Раньше мир под небом представлялся немного мелким, что ли.

   С востока наступала громада Сонмора. Когда Рин подлетел к горам, ему пришлось спуститься вниз и передохнуть немного перед перелётом. Там, вверху, было холодно, сильный ветер дул, так что ой-ё-ёй. В расщелины набивалась подозрительная дымка. А с края утёса открывалась уйма таких расщелин. Рину они не нравились, и нравиться не собирались. Илий только взметнулся вверх, и довольно скалясь горам, полетел над всей той дымкой и земными ранами.