Далеко было до голых деревьев, где бесновалась белесая дымка. Перед ними нагой простор тянулся от одного края к другому. Сырая земля дышала сырым воздухом и серое небо присматривалось к ней.
Лант остановился чуя, что ещё один шаг для него невозможен. Но до тумана оставалось ещё далеко. Однако и здесь до него долетали облака мыслей и чувств, исходящие из тумана. Он прошёл в сторону, не приближаясь к невидимой границе, позади оставались следы сапог.
Там были люди, они тоже заметили его. Минуя морской народ, Лант отыскал человека, некогда обитавшего в степи.
"Ещё один",- насмешливый голос долетел до сознания.- "Ещё один пришёл, чтобы спрашивать, но не слышать. Зачем твои вопросы, когда нет для тебя ответов?"
"Ответь мне, возможно, я услышу",- заговорил с ним Лант, продолжая идти вдоль линии, ибо тот, кто отвечал ему шёл так же.
"Ответить можно. Можно много чего".
"Зачем ты пришёл в туман?"
"Зачем дети делают вдох, появляясь на свет?"
"Ты жив".
Слабый отголосок веселья наполнил голову.
"Да. До чего ты наблюдательный, маг, король".
"Что помогло тебе выжить?"
"Ты не спросил, безумен ли я. Безумен - ведь стою в тумане. Скажи мне, отчего люди сходят с ума?"
Лант ответил сразу:
"Они не принимают действительности".
"Всё знаешь, отчего тогда спрашиваешь? Лучше иди к нам, открой глаза, откройся сам и тогда станет ясно".
"Выйди сам ко мне..."
Ветер, похожий на вздох коснулся лица.
"Я выйду, но не сейчас".
"Мне нужно узнать ещё одно".
"Так говори, я тебе отвечаю правду. Кто ещё способен дать такой дар королю, магу, Ланту. Которого ёж как-то за палец укусил, когда тот пытался покормить зверюгу".
"Каэлы притягивают туман?"- Слишком много надежды было в этом вопросе и, с великой тревогой, Лант ожидал ответа.
"Да".
Ветер поднялся. Обрушился со всей силы на землю, темнее стало небо.
Лант вернулся обратно. Подойдя к отряду он заметил недоумённые взгляды.
- Ничего же не было,- тут же сказал Рин.
- Было,- с этими словами Лант сел в седло.
Услышав последнее, Рин так и продолжал смотреть на короля, ожидая пояснения.
- Они сказали мне то, о чём я спрашивал,- произнёс Лант, после чего конь его тронулся с места и весь отряд помчался прочь от тумана вслед своему королю.
"Они притягивают туман. Их суть такова.- Так размышлял Рин, пока они ехали к Алфару.- И туман выходит из моря, сковывает земли, убивает людей. Тех же, что оставляет жить, сводит с ума - и лучше бы они погибли. Так нельзя, того не должно быть".
"Он не умеет прощать,- так говорил Таламон, перед отъездом из Уравана.- Ты знаешь, что Мэроу никогда не умел прощать. А после всего, что произошло... после Брасьена..."
И зов, не прекращающийся даже ночами. Такой сильный, возрастающий с каждым днём. И всё кругом откликалось ему. Да, самый сильный идёт из-за моря, но появляются и другие.
Открылись главные ворота Алфара, стража всё так же встречала отряд Уравана. Только вороны никак не возвращались.
- Они подтвердили, что каэлы зовут туман,- Рин стоял в стороне, в зале были только они двое. И это не был вопрос, илий уже знал, что скажет Лант.
- Да.
Немного помолчав, Рин произнёс:
- Я знаю, что такое зло, я знаю - оно существует. Но его можно искоренить. Туман, он убивает в них всё хорошее и наполняет сердца злобой. Нельзя допустить - чтобы это распространялось по миру. Там где туман, больше всего жестокости. То, о чём раньше не знали, теперь становится обычным. Туман - это зло. Каэлы - его огонь в темноте.
- Я знаю.
Рин застыл на месте, напряжённо ожидая слов Ланта.
- Я всегда знал - они притягивают его.- Проговорил Лант задумчиво.- Только не хотел того признавать. И чем дальше - тем притягивают сильнее. Как и зов. Он был всегда.
Не понимая последнего, Рин нахмурился.
- Я отправлюсь за море и сделаю так, чтобы всё это прекратилось.
От удивления илий широко распахнул птичьи глаза, не удержался - подошёл ближе.
- За море? Но что там...
- Ответ.
11 Рождение
Сначала была темнота. Такая, что ничего кроме неё. Только ещё, может, было движение, но и то появилось не сразу. Слабое колыхание, еле ощутимое, с ним приходило много чего непонятного.
Потом появился маленький огонёк. Он горел жёлтым. Манил к себе и возле него притаилась рыба: почуяв нечто она разинула пасть, напала, но в пасти у неё осталась только вода.
Рыба осталась позади и уступила место долине, шедшей под наклоном. То и дело скалы прорезали её, рвались вверх. И куча впадин.
За ними появился жар. На этот раз много красного света поднималось вверх, и бесчисленное множество разных крошек поглощали его. Среди жара разные цвета смешивались и густо поднимались вверх. Всё поднималось вверх.
Огромная рыба плыла мимо, ей не было конца и края. Что-то цельное отразилось в её зрачках, что-то было перед ней. Рыба не испугалась. Серая гладкая кожа, сильная. Рыба спокойно проплыла мимо и на смену ей пришли потоки. А с ними и светящиеся прозрачные тельца, с длинными щупальцами, их было так много, что везде только они.
Ещё светлее стало вверху. Легче было подниматься, плотнее становилось ощущение. Оно проявлялось всё больше и больше, походящее на кожу рыбы, на свет огонька и на щупальца. Такое же твёрдое возникало и уплотнялось сверху. Тучи рыб сбивались вместе и метались одной волной туда-сюда. Маленькие пробивалось яркими стрелами, блестящие - они суетились. Мягкие потоки наполняли внутри и несли рыбок.
Когда рыбки уплыли, вверху показалось нечто странное, самое странное из всего. Там кончался мир и начиналось оно. Во всём нарастала твёрдость. Теперь она стала почти видимой, почти осязаемой.
Тяжесть всего мира навалилась разом, разорвала лёгкость и стала тянуть назад. Но тут то, что уплотнялось, из всех своих сил рванулось вверх и слабым облаком выбилось из воды. Летучие рыбы тоже повыскакивали наверх, но вскоре стрелами нырнули обратно. За ними показались птицы, несущие на крыльях ветер. Света стало так много, что боль спала. Свет широкими лучами раздвигал набухшие тучи и выделял островки на тёмной воде. Играл на ней, и даже проникал под неё. Ветер поднимался, рябью тронулась вода и всё понеслось вперёд. Одни птицы полетели прочь, другие кружили здесь и кричали. И пока пели птицы, разгоралось солнце, не давая тучам снова заполонить небо.
Небо, ветер, волны: всё бежало впереди и нападало на берег, где острые камни устилали землю и большие валуны сбивались вместе. Там волны ослабевали и осторожно касались берега, омывали его и отходили назад, забирая с собой мелкую каменистую крошку.
Стало совсем светло.
Только чем ближе, тем труднее продвигаться.
А в Вокле тем временем просыпалась ребятня. Давно уже собаки во дворах караулили у дверей, ожидая утренней кормёжки. Давно шумная деревня пробудилась ото сна и теперь каждый был занят своим делом. Так и Ярим поднялся вместе с рассветом. Первым делом окатил себя ледяной водой, потуже затянул штаны и куртку из овчины. Вынес миску с вчерашней похлёбкой для Аклы, огромной мохнатой псины. Та не без удовольствия оценила тяжёлую сочную кость, торчащую как остров в реке, и тут же вытянула её, принявшись разгрызать.
Только после этого Ярим сам уселся за стол, пробормотал что-то себе под нос и сунул ложку в кашу. Дом его давно нуждался в уборке. Крепкая каменная хижина была хоть и старой - вот уже какое поколение повидала она на своём веку - но добротной. Важный слой пыли давно развалился по тумбочкам да шкафам, отъевшиеся на мошкаре пауки мирно покачивались на паутинах в углах. Посуда горкой склонилась над миской, печально поглядывая на воду.
За окном же было свежо и совсем не холодно. Зима что-то нынче выдалась не морозной в этих краях.