Расширяясь ближе к морской линии, река сужалась у осколков древних скал.
Не чувствуя ни тела, ни камней, ни слабых порывов ветра, он только посмотрел на присмиревшую речную воду и закрыл глаза. А когда открыл — увидел над собой белые пятна, в огромном количестве выстроившиеся в два ряда.
С трудом всматриваясь в неясные силуэты, он смог различить головы и руки. Было очень тихо, даже вода перестала шуметь. Сковывающая глухота обрушилась на весь мир, на всё, что только можно ухватить краем глаза.
Голова сделалась тяжёлой, всё тело вдруг стало неподъёмным. А мысли раз от раза проваливались, то ухватывая крошечный кусочек от действительности, то погружаясь в неясную пучину грёз таких же туманных, как и обрывки образов в тумане.
В этом томящем мареве один белый силуэт становился всё ближе и ближе. Он даже не подходил, а налетал, охватывая собой всё кругом и заслоняя осколки блеклого солнца.
Из вихря образов и несуществующих выкриков человек обрёл своё лицо. Или же нет. Мэроу видел себя. Себя, склоняющегося над собою же. И этот другой я заговорил.
— Здравствуй, — сказал он глубоким мягким голосом. — Я Лоэл.
Много времени прошло с тех пор, как белознаменные воины обосновались в позаброшенной башне Ид. И каждый день с того часа, как они взяли с собой выброшенного на берег и раненного подводными камнями человека — каждый день с благоговейным ожиданием их глава, когда в небе загоралась вечерняя звезда, приходил к нему.
Так минуло много времени. Глава сам выхаживал свою находку, пока однажды, Мэроу не проснулся здоровым и окрепшим.
Искрящийся солнечный свет заливал комнату. Крался, уворачиваясь от тени по белым простыням, изливался призрачными дорогами на изъеденном временем потолке.
С подветренной стороны башню защищало от любопытных глаз раскинувшееся море. С другой — громоздились непроходимыми пиками тёмные скалы.
Мэроу поднялся с кровати. Чистая и выглаженная одежда уже ждала его, аккуратно сложенная на стуле. Тут же стояла и лохань с тёплой водой. Кто бы не привёз его сюда — они точно знали, когда он проснётся.
После приёма ванны Мэроу оделся во всё новое.
Чудесный тёплый воздух насквозь был пропитан ранним летом. Высоко-высоко над обрывом, что круто уходил вниз, громоздились различные валуны, а дальше, уходя вниз — простиралось гладкое и умиротворённое море. И весь простор широко охватывал горизонт, что дух захватывало. Мэроу впервые видел море. Он, конечно, знал — оно большое. Но видеть его совершенную гладь — это совсем иначе.
Мэроу хорошо помнил, как его затянуло подводное течение и как Лант пытался его вытащить. Мэроу подошёл к двери и отворил её. Короткий коридор змеясь вёл вверх под самую крышу башни. Там, всматриваясь в простирающееся кругом море, стоял высокий мужчина. Он был молод и черноволос. А когда Лоэл обернулся, Мэроу увидел его белое как кость лицо. Сверкающие чёрные глаза смотрели с величайшим интересом и почтением. С благосклонностью, от которой становилось совсем… на нём были белые одеяния и белый плащ ниспадал вниз.
Долго они смотрели один на другого, когда мужчина довольно улыбнулся.
— Ты знаешь, кто я? — пристально изучая Мэроу спросил он.
— Я помню твоё имя. — Был ответ.
Их сходство поражало. И всё же, они были разными. В каждой черте, в каждом взгляде Лоэла проскальзывало какое-то потаённое, истинное знание. Обретённая мудрость.
— Но как можешь ты быть им? — непонимающе спросил Мэроу. — Лоэл, сын Бероэна умер.
— Я не умирал. — Не сводя взгляда с Мэроу спокойно возразил Лоэл. — Я никогда не умирал и не возрождался. Однако, для отца своего я всё же мёртв. Какое тебе дали имя? — Вдруг спросил он. — Когда я увидел тебя впервые у тебя ещё не было имени.
— Мэроу.
Лоэл кивнул.
— Я долго искал тебя, Мэроу. Много месяцев подряд мне приходилось таиться, отправлять своих воинов во все части этой земли, чтобы найти тебя. И вот, наконец, всё стало так как и должно быть.
Недоверчиво Мэроу прошёл вперёд и остановился напротив Лоэла.
— Зачем я тебе? — спросил он.
Очередная улыбка.
— Потому что это твоя судьба.
— Мне этого мало.
— Конечно, — произнёс Лоэл. — Разве не удивительно как мы похожи? Мне всегда было интересно: становлюсь я таким, потому что вы все так выглядите или же это ты такой. Теперь вижу — это ты. Ты знаешь почему так произошло?