− Могу я помыться? Завтра рабочий день и нужно поспать, если удастся.
− Конечно. Только как вы собираетесь это делать в темноте? Неужели и в ванной нельзя включать свет?
− В ванной можно.
− Подождите, я дам вам чистое полотенце. – Тина на ощупь нашла в шкафу большое махровое полотенце. – Возьмите.
− Я тронут. Похоже, вы сменили гнев на милость?
− Это необходимость. Приходится терпеть вас .
− Я так и думал. Это я напросился к вам в гости, а вовсе не вы вцепились в сиденье моей машины и угрожали остаться в ней навеки. – Сиур обречено вздохнул и направился в ванную.
Едва не заснув под душем, он наскоро вытерся, добрел до ближайшего дивана и заснул, не успев спросить у хозяйки разрешения.
Гость спал так крепко, что Тина не стала закрывать дверь в ванную комнату, когда мылась – ей невмоготу было оставаться одной даже на короткое время.
Она разобрала кресло-кровать, предназначенное для гостей, которые иногда наезжали многочисленной компанией, и улеглась, натянув на себя плед. Прилично это или неприлично – спать в одной комнате с почти незнакомым мужчиной, она не задумывалась. Все ее внимание было занято решением проблемы собственной безопасности, а в этом плане все средства хороши. Усталость и нервное напряжение взяли свое, глаза закрылись сами собой, и она уснула.
В комнате с высоким деревянным потолком горел огонь. Сухие дрова весело трещали, языки пламени отбрасывали причудливые тени. По темным стенам плясали жаркие отблески. Высокая кровать укрыта тяжелыми одеялами, громоздкие светильники, укрепленные по ее бокам на деревянных панелях, не были зажжены.
У огня стояли массивные стулья с резными спинками. Каменные плиты пола покрывал неяркий ковер с крупным рисунком. Гобелен на стене, в коричнево-зеленых тонах, изображал королевскую охоту. Другая стена была увешана боевым, но красивым оружием. Блики огня играли на металлических завитках ножен, ручках огромных боевых топоров с покрытыми вязью лезвиями, арбалетах, причудливо выкованных охотничьих ножах.
Странным это скопление оружия казалось потому, что комната принадлежала женщине. Об этом говорило изящное бюро темного дерева, красивые тяжелые занавеси с бахромой на окнах, и тот особый, присущий женскому обиталищу уют, который нельзя объяснить, а можно только почувствовать.
Молодой человек поймал себя на этой мысли и с трудом осознал, что он рассматривает незнакомую комнату. Тела своего он почти не чувствовал, вряд ли он смог бы пошевелить хоть пальцем – от усилия чуть шире приоткрыть глаза, все тело покрылось испариной.
Шум непогоды почти не проникал сквозь толстые стены и прочные оконные рамы. Или буря утихла? Сколько времени он здесь? Что он здесь делает? Воспаленный ум с трудом блуждал по своим собственным запутанным темным лабиринтам. Он помнил путь под дождем, порывы ветра, мокрые бока лошади.
– Лошадь! Где она? – Ледяная одежда, прилипшая к телу, безумная, умопомрачительная усталость, странный дом… внезапная дурнота… Неужели он?.. Он в этом доме? Внутри? Как это произошло?..
Легкие шаги привлекли его внимание. Очень близко появились чуть раскосые темные глаза – они смотрели пристально и изучающе. Лицо женщины расплывалось, не складывалось в четкие формы. Ее пышные волосы рассыпались по плечам, в руках что-то было.
Она тихо отошла и послышался звук, как будто что-то наливают. Женщина смешала немного горячего вина и рома, добавила душистых трав из ларчика и поставила все это на решетку над огнем. По комнате распространился пряный густой аромат. Она снова посмотрела на мужчину, лежащего на постели – его ноздри чуть вздрогнули, уловив запах. К высокому, влажному от жара лбу прилипли пряди волос.
− Какое у него красивое лицо! – она вспомнила, как втащила в дом его тяжелое, холодное и безжизненное тело, с каким трудом сняла намокший плащ. И когда увидела его бледность, закрытые веки с темными ресницами, – волна жалости, страха и еще какого-то острого, незнакомого, – или очень знакомого, но давно забытого чувства – охватила ее и как будто оторвала от земли. У нее остановилось дыхание, как тогда, когда она маленькой девочкой смотрела с самой высокой башни на скалы и на море далеко у их подножия.
Она опустилась на колени и прикоснулась ладонью к мокрой щеке незнакомца. – Какая холодная! – Новая волна страха заставила ее совершить неимоверное усилие – приподнять как будто налитое свинцом мужское тело и двигаться в сторону лестницы. Каким-то образом, опершись на ее плечо, мужчина словно во сне стал помогать ей – очень медленно переставляя ноги и перенося центр тяжести, но все же ей стало чуть легче. Непонятно, как они добрались до комнаты, но добрались.
Женщина посмотрела на огонь. Языки пламени плясали свой фантастический танец. Человек любит смотреть на огонь. Бездны времен длится его путь – это дороги войны, приключений, путешествий и поисков… –свадебные факелы, поминальный костер, праздничные очаги, – примета кочевья, – везде огонь как символ временного или вечного пристанища, влекущий, словно надежда, а может быть, как обещание…
Она вздрогнула – внезапный стон прервал ее размышления. Торопливо налила в кубок горячее питье, поднесла к губам мужчины, бережно приподняла голову, помогая сделать несколько глотков, – извечный жест женщины всех времен…
Она только смотрит и молчит. Молчит и смотрит. Что-то дикое таится в ее раскосых глазах, высоких скулах. Бездны. Что-то степное. Или темное, как ночь без звезд. Черты лица скорее неправильные… но невозможно отвести взгляд. Ее не назовешь красивой, но…
Он с трудом отвел глаза от ее лица. – Откуда здесь эта женщина? Кто она? – Он почувствовал себя так, как будто после очень долгой разлуки, нескончаемых странствий – увидел вдали родной берег. Корабль, наплававшись по далеким морям, входит в знакомую гавань, – соль морских брызг смешивается с солью слез радости и непонятных, невесть откуда нахлынувших чувств. Снимаются запреты, и суровые, закаленные штормами и боями мужчины плачут как дети – словно прорывают плотину весной талые воды – восторг и умиление, внезапная слабость … то ли болезнь, то ли забытье, то ли бред – все смешалось и поплыло, унося его за собой…
− Откуда я знаю ее ? – вопрос вынес его из беспамятства. – Ее одежда пахнет сухими травами. Или это пахнут ее волосы?
Горячее питье разлилось по жилам, затуманивая прояснившееся было сознание. Он сморгнул набежавшие слезы, пытаясь зацепиться за реальность, разглядывая женщину – но ее черты расплывались в тумане. Что это? Дым… пожара или битвы? Это опасно… надо позвать ее… Захотелось крикнуть, но он не знал ее имени… – Как ее зовут? – Беспамятство вновь наплыло темным душным облаком.
Приходя время от времени в себя, он, борясь с дремотой, все смотрел на арбалет на стене…прямо напротив его глаз круто изогнутый лук посверкивал от пламени, ложе покрыто густой старинной вязью. Потом его глаза закрылись. Веки стали такими тяжелыми, что их невозможно было поднять никаким усилием. Арбалет в отблесках пламени казался последним видением уходящего мира…
Женщина поняла, что ее гость уснул. Вздохнув с облегчением, она подошла к дубовому шкафу, привычным движением достала небольшую книгу в кожаном переплете, открыла золотой замочек и нашла нужную страницу: «…Все возникает, продолжается и прекращает существовать – но есть нечто, содержащее в себе все. Мы всегда в этом измерении и храним знания обо всем. Путь постижения истины очень длинен, но, в конце концов, все возвращается к исходному пункту. Лишь тогда постигаешь, что был здесь всегда. Расходятся, сходятся и длятся времена – и выносят на поверхность предначертанное. Ожидай странника в день бури, воина в день битвы, возлюбленного в день страсти…»