— Тот раз тело, как у гуся было — синее, а сейчас…
Юдин улыбнулся:
— Мы на сей раз королями. В малицах, на оленях.
Слова жены напомнили Юдину о другом случае только на какое-то мгновение — сейчас ему было не до воспоминаний. Поворачиваясь к Оле то спиной, то грудью, чтобы ей было удобней натирать его спиртом, он слушал старшину Патрикеева, который докладывал, что на берегу нашли еще два контейнера с листовками, что один целый, второй разбился, что часть листовок ветер разнес по тундре, и теперь их собирают дружинники и пограничники, и что второй контейнер обнаружили те солдаты, которых Юдин отправил осматривать берег от Вторых песков, — Юдин слушал и думал о том, что не зря он тревожился и правильно разгадал действие «иностранца». Юдин мысленно составлял текст донесения в отряд и даже предчувствовал, что упрека ему как начальнику заставы не будет. Вместе с тем Юдин думал о катере: стоит между камней, не исправен. А кончится шторм, вновь может возникнуть обстановка, снова пойдут «купцы», да и не осмотрен еще последний остров. Если не исправить, придется выходить на лодке или просить катер в отряде. Юдину этого делать не хотелось.
«Послать бы мотористов к катеру, но они устали», — думал капитан.
Солдаты тоже слушали доклад старшины, и этот доклад каждый осмысливал по-своему. Ефрейтор Федосеев ругал себя за те неосторожные мысли, которые возникли у него на катере; но он не только упрекал себя мысленно, но и думал, как исправить свою оплошность. Вполголоса, чтобы не мешать разговору старших, он предложил Верховцеву пойти к катеру сейчас же и отремонтировать, пока малая вода.
— Шторм пройдет, нужно последний остров осмотреть!
— И я пойду, — предложил Захарченко.
Здесь, в квартире начальника заставы, Захарченко впервые серьезно задумался над тем, почему капитан не щадит ни себя, ни солдат, — задумался и сделал нелестный для себя вывод: «Салага еще давать оценки начальнику».
— Теперь на кухню. Все. Вместе мерзли, вместе отогревайтесь, — пригласила солдат Оля.
— Нам, Ольга Васильевна, некогда, — ответил за всех ефрейтор Верховцев. — Катер нужно исправить, пока малая вода. Мы все вчетвером. Разрешите, товарищ капитан?
— Хорошо, разрешаю, — сказал Юдин. — Часа через два подошлю еще людей, чтобы расшевелить катер. А то не снимет полной водой.
Сказал и повернулся к жене:
— Мне, Олечка, тоже доложить в отряд нужно.
— Вот так всегда. Старалась, старалась, а вы…
— Через полчаса, Оля, вернусь. Не позже, — с улыбкой ответил Юдин.
Оля махнула рукой: «Знаю я твои полчаса».
ЧЕРНЫЙ КАМЕНЬ
В четырех километрах от заставы, за пшеничным полем, начинается ущелье. Глубокое, узкое, как коридор, оно пересекает гору и выходит к реке. В ущелье даже днем полумрак и тишина, только негромкий шум водопада доносится от речки да каркает воронье.
Хозяйничают вороны в ущелье с тридцать третьего года, после той страшной ночи, когда банда Шакирбая, бывшего владельца приграничной долины, тихо пробралась в село Подгорново, перерезала всех колхозных коров, разграбила магазин и увела в ущелье председателя сельского Совета Семена Капалина, его жену Марину, сына Илью и малолетнюю дочь Ганю.
Утром подгорновцы и пограничники нашли истерзанные тела. Илья был еще жив. Односельчане осторожно, на шинели, снятой с себя кем-то из солдат, отнесли его к сельскому фельдшеру. Потом вырыли в ущелье широкую братскую могилу и похоронили в ней Семена Капалина с женой и дочерью. На могиле поставили звезду, наспех сделанную сельским кузнецом и им же выкрашенную в красный цвет. Пограничники вскинули винтовки — глухо прогремел залп, второй, третий. Тогда впервые кто-то из сельчан и заметил пугливо заметавшихся ворон.
Вороны остались в ущелье. Старики видели в этом примету. «Будет здесь еще кровь. Ждет воронье», — поговаривали они. Молодые смеялись над суеверием стариков, но так же, как и они, ходить в ущелье перестали.
Пограничники не задержали тогда бандитов и даже не смогли разобраться, в каком месте прошла банда. Это и по сей день остается загадкой, но ущелье с тех пор считается местом, где вероятней всего может пройти нарушитель.
В три часа ночи к ущелью подошли двое: заместитель начальника заставы Подгорновка старший лейтенант Вениамин Малыгин и приехавший на заставу из политотдела части лейтенант Сергей Борисов. Перед входом в ущелье офицеры остановились, вслушиваясь в ночные звуки. За горой шумит водопад, но этот однообразный шум не мешает слушать тишину. Стрекотнул кузнечик, прошуршала в траве змея, возвращавшаяся с ночной охоты под свой камень, где-то вдали тоскливо крикнула цапля. И снова ни звука.