Я протянул ему бумагу.
– Плата за объявление в «Таймс» может превысить ваш гонорар, но я готов потратить доллар-другой из своих капиталов. По-моему, блестящее предложение. Таким образом, деньги Пита будут потрачены на него же, а Кремер и Стеббинс окажутся посрамленными. Стеббинс особенно этого заслуживает. А так как нет ни единого шанса из миллиона, что на это объявление кто-нибудь откликнется, то вы можете не опасаться, что вам придется потрудиться. И к тому же не так плохо, если ваше имя лишний раз появится в газете. Что вы скажете?
Он взял бумагу и проглядел текст, задрав нос кверху.
– Ладно, – сварливо буркнул он. – Пусть это послужит тебе уроком.
Глава третья
Сынка фабриканта скобяных изделий наконец обнаружили и в четверг вечером изловили. Так как эта операция по целому ряду причин проводилась втайне (чтобы вы поняли, насколько втайне, скажу лишь, что наш клиент не был фабрикантом скобяных изделий и приехал не из Янгстауна), никаких подробностей я вам сообщить не могу.
Итак, неделя у нас была довольно-таки суматошная; если бы не эта горячка, мы, вероятно, по-иному отнеслись бы к рассказу Пита, и он мог бы остаться в живых. Работа детектива предоставляет много возможностей для подобных размышлений.
Мы отправили объявление в «Таймс» в среду вечером, слишком поздно, чтобы оно появилось в газете в четверг. В пятницу утром, спустившись в кухню и поздоровавшись с Фрицем, я тут же развернул «Таймс» и принялся отыскивать наше объявление. Конечно, в нем не было никакого смысла ни с профессиональной, ни с личной точки зрения, так как получить на него отклик у нас были такие же шансы, как у меня – сколотить миллион. Я уплетал сосиски с кукурузными лепешками, а Фриц, как обычно, понес завтрак Вульфу в комнату вместе с номером «Таймс», когда зазвонил телефон и я поспешил к аппарату. Нет, это был не отклик на объявление. Какой-то парень из Лонг-Айленда спрашивал, не продадим ли мы ему три экземпляра орхидеи «Ванда керулеа» в цвету. Я ответил, что мы не торгуем орхидеями и к тому же «Ванда» в мае не цветет.
Однако о деле Пита нам снова напомнили еще до полудня, хотя это и не было связано с объявлением. Вульф только что спустился из оранжереи в кабинет, уселся за стол и принялся просматривать утреннюю почту, когда в дверь позвонили. Я вышел в прихожую и, увидев на крыльце посетителя, уже не спрашивал, кто ему нужен. Этот наш гость всегда хотел видеть только Вульфа, и то, что он пришел в одиннадцать часов утра и ни минутой раньше, подтвердило это правило.
– Инспектор Кремер, – доложил я Вульфу.
Вульф сердито взглянул на меня:
– Что ему надо?
Снова ребячество!
– Спросить?
– Да. Хотя нет. Пусть войдет.
Я открыл дверь. По тому, как инспектор пробурчал слова приветствия (если только это можно было назвать приветствием), и по выражению его лица было ясно, что он явился не для того, чтобы вручить Вульфу почетную медаль. Хотя багровое, крупное лицо и кряжистая фигура Кремера никогда не излучали дружелюбия, его настроение время от времени колебалось, однако в этот день отклонение было явно не в нашу пользу. Опередив меня, Кремер вошел в кабинет, одарил Вульфа таким же приветствием, как и меня, плюхнулся в красное кожаное кресло и вперил холодный взгляд в Вульфа. Вульф ответил ему тем же. Некоторое время они молча разглядывали друг друга.
– Зачем вы поместили в «Таймс» объявление? – требовательным тоном спросил Кремер.
Вульф отвернулся и принялся копаться в небольшой стопке писем, только что извлеченных из конвертов.
– Арчи, – сказал он, – письмо от мистера Джордана смехотворно. Он прекрасно знает, что я не применяю брассовал при тройном скрещивании. Хоть он и не заслуживает ответа, но получит его. Приготовь блокнот. Пиши. «Уважаемый мистер Джордан, как я понимаю, вас постигла неудача с…»
– Прекратите! – взорвался Кремер. – Согласен, помещать объявления в газете не возбраняется, но я корректно спросил вас…
– Корректно? – отозвался Вульф.
– Ну ладно, считайте как хотите. Вы понимаете, что я хочу узнать. Как бы вы хотели, чтобы я спросил?
– Во-первых, я хотел бы услышать, зачем вам это нужно?
– А затем, что, по моему мнению, вы скрываете что-то или кого-то, кто связан с убийством. Такое с вами уже случалось. Из вашего вчерашнего рассказа Стеббинсу явствует, что смерть этого мальчугана вас никак не касается и что клиента у вас нет. Но в таком случае вы не потратили бы ломаного гроша и безусловно не начали бы расследования, для которого нужно расходовать вашу драгоценную энергию. Я мог бы напрямик спросить: кто ваш клиент? Но я этого не делаю, меня интересует только одно – зачем вы поместили объявление в газете? Пусть, по-вашему, я некорректно задал этот вопрос, но ответьте на него.