Вик сразу вспомнил предостережение Ведунец, сдёрнул обвязанную вокруг тела тряпку, которая когда-то была его курткой, зажмурил глаза, и, упав на землю, прикрыл голову обрывками куртки.
И, несмотря на закрытые веки, на ладони, прижатые к глазам, на плотную ткань куртки, он буквально тонул в море света, всё сильнее разливающегося вокруг. А ещё он чувствовал какое-то тепло. И это было не обжигающее тепло огня, а, как будто, ласковое тепло дома, когда приходишь с улицы холодной зимой, как тепло улыбки любимых людей, как тепло весеннего солнца, согревающего и пробуждающего землю.
Ещё Вик чувствовал лёгкое покалывание, скорее даже щекотание во всем теле, приятное, убаюкивающее… И он слышал какие-то звуки, как будто тихое жужжание, нет не жужжание, а тысячи голосов. Не разобрать было, что они говорят, но Вик понимал без слов: эти голоса благодарят его, обещают, что всё плохое уже позади, что каждая душа многому научилась, и никогда они больше не допустят, чтобы зло повторилось…
Вик терял связь с реальностью, эти голоса, свет, тепло, убаюкивали его, уносили на своих крыльях в благодатный покой сна.
Сколько времени он проспал, Вик не знал, но проснулся он от того, что к уху прикасалось что-то влажное и в это же ухо проникали какие-то звуки. Это не было жужжанием золотых пчёл. Это было… собачье повизгивание!
Вик приоткрыл глаза. Было светло, но это был обычный дневной свет. А рядом с ним суетился Гром. Он стянул с головы Вика тряпку и лизал его в ухо.
Гром! Живой и здоровый! Вик сел, обнял своего лохматого друга и заплакал. А тот слизывал его слёзы, как будто говоря: «Ну что ты, хозяин! Всё сейчас просто прекрасно!»
Вик огляделся. Никаких стен вокруг. Над ним голубое небо, а вокруг необъятный простор.
Рядом сидела Ведунец. Она улыбалась. Но Вик сразу же заметил, что в этой счастливой улыбке сквозит какая-то печаль.
– Я верила в тебя, Вик. Сказать, что ты – молодец, не сказать ничего. Ты спас человечество, ты спас меня. То, что ты сделал, не по силам даже взрослому человеку. А ты, мальчик, сделал это. И это потому, что в тебе много любви к людям, так много, что ты забывал о себе ради них. И поэтому ты смог победить зло.
Вик ещё не мог до конца осмыслить то, что произошло.
– А где… – начал он.
– Где золотые пчёлы? Видишь ли, Вик, пока они томились взаперти, они могли общаться друг с другом, и за все годы заточения о многом подумали и многое решили. Они укрепили самых слабых пчёл, которые раньше обитали в душах не слишком хороших людей, вложили в них стремление к добру и любви. И они дали себе слово, что если они вырвутся на свободу, то исправят всё то зло, которое сделали чёрные тени – дурные части их собственных душ. Перво-наперво они исцелили тебя и Грома.
Вик совсем забыл о себе. И только при этих словах вдруг осознал, что у него уже ничего не болит, что на его коже не видно ни ран, ни синяков, ни ожогов, что в нём буквально бурлит энергия, и он готов свернуть горы.
– Затем, – продолжала Ведунец, – они до основания разрушили свою темницу и сосуд, где они томились. А сейчас полетели устранять то зло, которое сотворили на Земле черные тени. Они разрушают ловушки, восстанавливают сгоревшие города и сёла, оживляют посевы и сады. Ведь людям надо жить дальше. А потом они разыщут свои чёрные тени, войдут в них, и те снова станут обычными людьми.
– И что, все люди оживут? – спросил Вик.
– Да, все. Но, разумеется, только те кто не умер, а превратился в чёрные тени. Умерших не могут оживить даже золотые пчёлы.
– А тот волшебник, с которого всё началось? – с тревогой спросил Вик. – Он что, тоже оживёт? А вдруг он начнёт всё сначала?
– Золотые пчёлы подумали и об этом. Да, волшебник и его ученик оживут тоже. Но пока пчёл, что жили в их душах, держат отдельно, и выпустят только тогда, когда чёрные тени, им принадлежавшие, будут доставлены в небольшую долину, расположенную в далёкой и необитаемой земле среди высоких гор. Выхода из этой долины нет. Там есть всё, потребное для жизни, но нет других людей. Пусть доживают свои дни там. А ещё, у них навсегда отнимут все волшебные знания. Ведь у золотых пчёл огромные силы, они могут почти всё. И ещё, ты должен знать. Когда люди вновь станут людьми, они не будут помнить, что ты для них сделал. И очень смутно будут вспоминать, что были золотыми пчёлами. Но к тебе будут всегда испытывать добрые чувства и любовь. Я надеюсь, ты не зазнаешься, что это не испортит тебя, и что ты не будешь злоупотреблять хорошим отношением к себе. Береги свою душу, не замути её чистоту. А сейчас, Вик, тебе пора домой. И нам пора попрощаться.