— Теперь впустите этого субъекта. Но только предупредите, что у него не более двух минут.
— Слушаюсь.
Через четверть минуты дверь открывается, и в кабинет входит «субъект». Он высокий, худощавый, в мятом жёлтом коверкоте, в руке старая, порыжевшая шляпа. Но ступает свободно, уверенно, большие серые глаза смотрят ясно и открыто. Он непринуждённо и просто, как старому знакомому, кланяется Гренье и подходит к столу. Гренье сдержанно здоровается и предлагает сесть.
— С кем имею честь разговаривать?
Субъект неторопливо садится и охотно устремляет на Гренье свои несколько странные, как-то чересчур блестящие глаза.
— Моя фамилия Терниченко. Я — украинец-эмигрант. Вы очень заняты, поэтому разрешите изложить моё дело в двух словах. Дело короткое. Франции нужно золото?
Ну, ясно: авантюрист алхимик, нашёл новый способ добывать золото из глины. Гренье холодно смотрит на субъекта.
— Я прошу вас, сударь, не задерживать меня ненужными вопросами.
— Вы правы: вопрос совершенно лишний. В таком случае я могу предложить Франции золото. Коротко и ясно. Разумеется, его нужно добыть. Но золото потому и золото, что легко не даётся.
— Короче: вы нашли способ добывать его из какого-то материала?
Господин Терниченко снисходительно улыбается.
— Я не алхимик, господин депутат. Это золото уже произвёл мой родной край, Украина. Разрешите некоторые детали.
Дело — явно фантастическое, но субъект излагает его с такой чистотой в глазах, с такой уверенностью ясновидца, что постепенно Гренье начинает с интересом слушать. Господи, в конце концов, что в нашей жизни реальность и что фантастика? И что может удивить после фантастики, которая пышную красавицу превратила в малокровную страдалицу?
— Да. Дело весьма интересное. Но позвольте спросить: почему же вы золото вашей родины отдаёте чужому государству?
Субъект ничуть не смущается.
— Вы ошибаетесь: мы отдаём, как я уже сказал, только тридцать процентов. Остальное будет принадлежать нашему акционерному обществу, то есть украинцам.
— Подождите. У вас же нет ещё на руках этих документов.
— Нет.
— А акционерное общество по дележу шкуры неубитого медведя уже есть?
— Я только ответил на ваш вопрос, господин депутат.
Гренье разглаживает бороду, как-то особо взбивая её на конце пальцами и охорашивая сзади.
— Хорошо. Чем же я могу быть полезен?
Терниченко спокойно вынимает из кармана какие-то бумажки и держит их в руке.
— Полезным вы можете быть с любой точки зрения. Прежде всего тем, что благодаря своему влиянию и авторитету в политических и финансовых кругах способны организовать акционерное общество, получить концессии у советской власти, реализовать их, одним словом, осуществить всё дело. Разумеется, вы сможете это сделать, когда мы будем располагать безупречными данными и когда вы сами проверите их на месте. А пока, чтобы легче добыть эти данные, вы поможете нам в розыске компаньона. Вам достаточно обратиться в префектуру, и вся полиция Франции к вашим услугам. Я понимаю, вы должны считать всё…весьма проблематичным. Но вы ничем не рискуете, помогая найти этого чекиста, а с ним недостающую информацию. Я. конечно, ни на мгновение не сомневаюсь, что вы осознаёте всю необходимость глубочайшей тайны…
Гренье слегка пожимает плечами. Чёрт побери, этот тип говорит таким тоном, словно в руках у него уже всё добытое золото, а он, Гренье. — его служащий.
— Итак, господин депутат, если вы сочтёте возможным в интересах Франции принять участие в деле, наш комитет будет чрезвычайно рад. В таком случае я позволю себе представить вам необходимый для розысков материал.
И он показывает бумажки.
Гренье задумчиво мнёт в руке бороду и смотрит на плед. Теперь отчётливо видно, какие у него белокурые с золотом ресницы и нежно-розовая кожа лица.
— Гм! Дело, если бы оно и оказалось реальным, весьма сложно и… опасно с международной точки зрения. Но об этом, конечно, рано ещё говорить. Что же касается помощи вам в розысках преступника, то это мой долг. Сообщите мне данные, и я сделаю всё, от меня зависящее.
Терниченко, однако, не торопился с сообщением. Он ясно улыбается, раздвинув толстые губы и показывая квадратные жёлтые зубы.
— Видите ли, господин депутат, для нас в этом деле преступление как таковое не играет никакой роли. И мы не преступника ищем, а человека, у которого есть необходимые документы. Так что, если участие ваше будет осуществлением долга, с целью дальнейшего правосудия, нам это может только помешать. Если же вы согласитесь помочь как участник дела, то опасности со стороны правосудия не будет. Вы понимаете меня?
— Гм! Гм!
Гренье понимает. Но дать втянуть себя в какую-то авантюру, стать сообщником ненадёжных людей — вещь весьма рискованная и опасная. И, опять-таки, если это дело окажется реальным, велик риск упустить возможность выступить в роли героя, который возвращает к жизни больную принцессу.
— Гм! Я вас понимаю. Но обещать вам своё участие в деле, которое не имеет ещё реальных контуров, не могу. Вы тоже, надеюсь, понимаете меня. Однако, когда я детальнее ознакомлюсь с ним, и, если оно не будет противоречить вашим данным, я, конечно, серьёзно подумаю — в интересах Франции. Да, чтоб иметь возможность быстрее им заняться, я готов не в интересах правосудия, а ради самого дела помочь вам в розыске.
Терниченко удовлетворённо кивает.
— Полностью принимаю вашу формулировку. И охотно вручаю вам необходимый материал. Вот вырезка из русской газеты, а вот перевод её. Это объявление, в котором господин Кавуненко, главный герой то есть, разыскивает Ивана Петренко и просит его дать знать о себе вот по этому адресу. Больше мы и сами ничего не знаем. Очевидно, компаньон его живёт теперь под именем Ивана Петренко. А может, у него уже какой-то другой паспорт. Из себя он маленький, чёрненький, с разрубленным левым ухом. Это всё, что я могу передать вам в качестве материала. Тут всё записано.
Гренье берёт бумажки и торопливо просматривает их.
— Хорошо, я сейчас же свяжусь с префектурой. Вас же прошу зайти ко мне в… субботу на той неделе, в пять часов.
— Охотно.
Гренье делает пометку в блокноте и, не вставая, через стол протягивает Терниченко руку. Терниченко сильно пожимает её и тем же лёгким, уверенным шагом выходит из кабинета.
Вода в тазике остыла, но Гренье она больше не нужна. Он вынимает ноги из тазика, быстро вытирает их и обувается, не переставая хмыкать и покачивать головой. Чёрт побери, может получиться грандиозная штука, если эти данные подтвердятся! Для него лично это дело пахнет министерским портфелем и большими деньгами. Но, главное, может, именно тут и обнаружат они кровь, которую нужно влить в жилы больной красавицы. Кто знает, не станет ли золото Украины тем лекарством, которое столь безуспешно ищут все доктора. А он героем, имя которого запишут в историю.
В конце концов, чем он действительно рискует, если поедет в префектуру и попросит разыскать этого… как его там зовут на их варварском языке?
Гренье берёт бумажки, одновременно звоня секретарю.
— Я выхожу из дому и возвращусь через час.
Секретарь с удивлением видит, как рука метра поглаживает бороду тем особым движением, которое появляется, когда он готовится к серьёзному бою. Действительно, влетело бы ему, не впусти он этого субъекта.
Туман после обеда густеет. Все дома, улицы, весь Париж потонул в мыльной воде. Никаких контуров и линий, только расплывчатые пятна зажжённых с утра фонарей, движущиеся привидения людей и экипажей. Кислая сырость липко ползает по лицу, залезает за воротник, морозит тело. Дым и чад фабрик, кухонь, автомобилей разъедают ноздри.
Тоскливый непокой, какая-то непонятная, гнетущая тревога гонят Лесю по улицам. Забыла что-то? Потеряла? Сбежать? Или найти? То в магазин зайдёт, ага, как раз нужны зелёные шёлковые нитки. То на книги в витрине набросится. То внимательно перечитает театральные афиши на столбах. Нет, ни зелёные нитки, ни книги, ни мировой успех оперетки, написанной пятью авторами, не утолят тоскливой тревоги. Пойти к Мику? Ах, зачем он ей! Домой? Ох, нет.