- Табуретки? Зачем мне есть табуретки? Я что, совсем с ума сошел? Пусть бобры древесину грызут! А твои мясные штучки получились очень даже вкусными, - закончил возмущаться дедушка.
Хоть поел, и то, Слава Богу! Черепаха большими грустными глазами смотрела на меня сквозь стекло аквариума. На очередной мой День рождения, Мэнди подарила мне маленького черепашонка, которого я гордо назвала Анфиса, но время шло, черепашка подросла, а вместе с ней и определенная часть её тела, в результате чего, наш домашний питомец сменил имя, превратившись из Анфисы в Афанасия.
Афанасий, взглядом голодного мужчины, продолжал пристально за мной наблюдать, надеясь получить в качестве жалкой подачки, хотя бы кусок капустного листа.
- Дедуль, а ты Афоне морковку давал? - отводя взгляд от буравящего взора черепашьих глаз, спросила я.
- Какую парковку? - пытался понять меня дед.
- Мор-ков-ку, - уточнила я по слогам.
- А, - улыбнулся дедуля. - Не давал, ему нельзя газировку.
Стукнув себя ладонью по лбу, я накормила оголодавшего Афанасия морковкой, который словно утилизатор "сточил" всё оранжевое лакомство, и, довольный, отвалился в сон. "Всё, как и в жизни", - подумала я. "Получил своё, и я сразу потеряла для него всякий интерес, до следующего кормления".
- Внуч, тут по телевизору показывали, да и объявление в подъезде висит, что завтра будет проходить собрание в защиту нашего парка от строительства в нем Ледового дворца. Я стар уже, а ты сходи обязательно! Нечего последние деревья позволять рубить, - попросил дед Гриша, которому я не смогла отказать, хотя гораздо приятнее провела бы завтрашний вечер, рыдая под любимый романтический фильм.
Горемычно вздохнув, я печально побрела с ноутбуком на балкон, поскольку однокомнатная квартира не позволяла совмещать политические интересы деда и мои девичьи желания. Я надеялась, что обязательно смогу и расширить жилплощадь, и вставить долгожданные зубы деду, главное ведь мечтать. Только отчего то непрошенные соленые слезы, готовые вырваться наружу, уже стучались в глаза.
* * *
Выходить на работу в погожий субботний день совершенно не хотелось. Натянув на себя черную "траурную" рубашку и тёмно-синюю юбку-"карандаш", я так, чтобы меня ненароком не заметил Савелий, выскочила на улицу. Второй раз из модной схватки с нашим соседом мне точно живой не уйти.
В кабинете было подозрительно тихо. Даже обычно сидевшая за своим столом в углу комнаты Любочка отсутствовала. Всё это не сулило ничего хорошего. Я уже мысленно представляла себе, как в кабинет врывается разгневанный Пипетка и под белы рученьки выкидывает меня в коридор с последующим увольнением без выходного пособия. Накинув на плечи свой привычный белый халат, я стала ожидать часа расплаты. А он все не наступал и не наступал. Разгневанного начальства я так и не дождалась, зато была отправлена вместе с новым доктором на вызов к пенсионерке с повышенным артериальным давлением. Величественный Зураб Арменович, лет сорока от роду, родом с Кавказских гор, оказался очень приятным собеседником, со своеобразным чувством юмора.
Объезжая пробки, слушая непрекращающуюся ругань водителя Василия, мы, наконец, добрались до шестнадцатиэтажного дома в центральном районе города. Дом был построен лет десять назад, но выглядел совсем новым и обладал четырьмя лифтами. Подойдя к одному из грузовых, Зураб Арменович философски заметил:
- Как всё же удобен грузовой лифт: мебель поднять, гроб опустить, - я закашлялась, представив себе подобное "удобство" лифта, и зашла в слабоосвещенную кабину.
Подниматься нам предстояло на восьмой этаж, но лифт, доехав до третьего, подозрительно скрипнул и остановился. Прождав еще минуту в полной тишине, в надежде, что железный "конь" вновь загромыхает, поднимая нас на нужный этаж, мы осознали, что дела наши плохи, и мы по-настоящему застряли. Внезапно Зураб Арменович впал в настоящую истерику, и, раскачивая лифт, стремительно передвигаясь от стенки к стенке, стал причитать:
- У меня клаустрофобия! Я ненавижу замкнутые пространства! Что же с нами будет? - метался он, словно загнанный тигр в клетке.
Несмотря ни на что, упрямый лифт не хотел "заводиться".
- Зураб Арменович! Всё хорошо. Дышите глубже! Нас обязательно вытащат, - схватив его за руку, я стала глубо дышать носом, выдыхая ртом, пытаясь настроить врача на нужный лад.
Оценив, как грудь под белым халатом симпатичной медсестры томно вздымается в такт её глубокому дыханию, Зураб взял себя в руки и перестал паниковать.
- Надо позвонить в ремонтную службу, - быстро сориентировался он.
Достав из кармана брюк мобильный телефон, Зураб Арменович стал набирать цифры, указанные на небольшой табличке рядом с кнопками, но оказалось, что в лифте почти не ловит сеть.
- Черт! - выругался врач. - Первый день на работе и такое! - он принялся передвигаться по кабине лифта, задирая руку с телефоном высоко над головой, пытаясь увеличить наши шансы на спасение.
Надо сказать, что лифты в этом доме были сделаны на славу: высокие потолки и толстые стенки устройства не позволяли нам выбраться в шахту, хотя эта идея изначально была не совсем привлекательной.
- Залезай! - скомандовал Зураб Арменович, присаживаясь на корточки, готовый принять меня к себе на плечи.
Я непонятливо на него уставилась, и он со вздохом пояснил:
- Сейчас будем сеть ловить. В правом верхнем углу есть шанс её найти.
Скинув туфельки, я встала на импровизированную подножку из скрещенных рук Зураба Арменовича и, пошатываясь, забралась к нему на плечи, вцепившись руками в густую шевелюру врача. Смущаться из-за задранной юбки было некогда, ведь призрак свободы уже замаячил на горизонте. Гладкий материал врачебного халата нещадно скользил, и с каждым мгновением, я сползала всё ниже и ниже. Врач закряхтел, пытаясь удержать меня в одном положении. "Надо худеть", - с тоской подумала я глядя на него но, обнаружив на экране мобильного устройства целых две палочки зоны действия сети, радостно вскрикнув, стала вновь набирать спасительный номер телефона.
Не знаю, чем мы с новеньким врачом не угодили Богам, но по воле каких-то небесных сил, наш день с самого утра обещал стать провальным, поскольку с таким трудом дозвонившись, я услышала в трубке лишь механический женский голос автоответчика, сообщающий о том, что с заявками на починку лифта можно обратиться в понедельник, так как суббота и воскресенье в ремонтной конторе - выходные дни. В довершение ко всему, батарейка на моем телефоне окончательно разрядилась, а телефон Зураба, к нашему катастрофическому невезению, оказался без денежных средств на счету. На последние копейки, мы успели позвонить лишь на работу, сообщив, где находимся и в какое угнетающее положение мы попали.
За шесть часов сидения в прямоугольной кабине лифта, больше походившей из-за тяжело переносимой жары на сауну, я изучила каждую надпись на её стенах, а также успела услышать от Зураба, который стал уже родным, историю его семьи и как весело и шумно гуляют свадьбы на Кавказе, истекая слюнками при описании национального рецепта праздничного барашка.
Чувствуя, что совсем немного и на месте Зураба напротив меня я буду видеть кудрявого сочного барана, и, поняв, что паника скоро доберется и до меня, впиваясь своими острыми когтями в моё пересохшее горло, я услышала два мужских голоса и один женский по ту сторону кабины. Зураб Арменович тоже оживился, и, вскочив на ноги, стал кричать и звать на помощь.
Железо заскрежетало и, меж плотно закрытыми до этого дверьми кабины, образовалась небольшая щёлка, из которой нам в лицо ударил яркий свет камеры, после чего через проем, в лифт протиснулся небольшой микрофон.
- Мария Иванова, корреспондент "Дневных вестей", - представился женский голос. - Расскажите, как вы пострадали от безответственных действий жилищно-коммунальной службы, застряв в этом лифте посреди рабочего дня, - затараторила владелица микрофона.