Семен долго смотрел на дверь. Алена ушла. Он несказанно удивился, когда вошел и увидел ее с матерью мирно попивающими чай. И это вдруг показалось правильным, естественным: варенье, аромат чая, разговоры о его детстве… Даже Гале мать не рассказывала о нем столько, сколько Алене.
Голос матери вернул в реальность, заставил шевелиться.
— Сема, есть будешь?
— Да, мам, спасибо.
Он переоделся, пришел на кухню. Мать наливала в глубокую тарелку Подогретый борщ, отрезала хлеб, ставила солонку и перечницу на стол. Ее заботливые руки то и дело гладили Семена по голове.
— Как отец?
Семен откусил кусок хлеба, съел ложку борща и удовлетворенно кивнул: вкусно!
— Отец передавал привет. Ждет, когда ты придешь доиграть партию.
Семен ел, а мать, подперев щеку рукой, наблюдала за ним. Наверняка не терпится поболтать о соседке. Снова будет сватать, хотя совершенно не знает ее.
— Симпатичная женщина, не так ли? — начала мать издалека.
— Угу.
— Хорошо, когда с соседями можно о чем-то поговорить…
Семен молчал. Отвечать матери — втягиваться в долгий и нудный разговор. Он бы лучше поговорил сейчас о чем-нибудь другом.
— Ты выглядишь усталым. Много дел?
— А когда их мало? — ответил он.
— Что-то новое?
Иногда он рассказывал матери в общих чертах о расследовании, о преступниках и все же старался щадить ее нервы и сон.
— Да так…
— В криминальной сводке говорили, что опять нашли труп женщины.
Семен взглянул на мать. Она не любопытствовала — переживала за него.
— Мам, со мной ничего не случится. У меня такая работа.
— Я знаю, Сема. Это серия, да?
Как всегда мать знала то, что он недоговаривал.
— Возможно.
Она сжалась, зябко передернула плечами.
— Как земля носит такую нечисть?
— Потому что они такие же люди. Плохие, но люди. У них же не написано на лбу, что они гады и извращенцы!..
Борщ закончился. На второе мать принесла котлеты с макаронами, сладкий чай с конфетами на десерт. Семен устал, зевал и потягивался за столом. Глаза закрывались сами собой. Мысли о соседке отошли в сторону, пропустив вперед раздумья о преступнике. Кто он и что? Мать спросила, как его носит земля. Действительно, как? Он ходит по ней, что-то делает, о чем-то думает, мечтает, наверное.
Или ищет новую жертву. И она обречена, если не успеть вычислить его.
— Спасибо, мам, было очень вкусно.
Семен широко зевнул.
— Сема, рубашки я взяла, чистые развесила. Продукты разложила. Что еще?..
— Мам, да не волнуйся ты. Я взрослый мальчик, все могу сам… Времени только не хватает.
— И жены, — вставила мать. — Знаешь, ты присмотрись к соседке. Она мне понравилась.
Семен хмыкнул. Мать готова женить его на первой встречной! Интересно, а его мнение учитывается?
— Мам, ты о ней ничего не знаешь…
Она усмехнулась:
— За чашкой чая многие рты раскрываются. Она в разводе, развелась недавно. Детей нет. Видно, что обеспечена. Что еще нужно узнать?
Семен в полусне пробормотал:
— Ну, мать… Тебе бы дознавателем быть! С чаем…
Мать собрала сумки. Семен провел ее до двери, поцеловал в макушку прямо на уровне его подбородка.
— Ты, Сема, не забывай, что у преступников тоже есть матери. Вдруг именно я смогла бы разговорить такого? Все, побежала…
— Отцу передавай привет. Как только выдастся нормальный выходной, поедем на рыбалку.
Мать помахала ему из лифта и уехала. Семен еще постоял на лестнице, покурил. Возле двери соседки валялись коробки и обрывки бумаги. А она на самом деле ничего, симпатичная. Это он заметить успел еще утром, когда пил ее кофе и ел бутерброды. Стройная, ухоженная, и пахнет от нее дорогим парфюмом. Чувствуется, что отдыхает она не на пляжах московской действительности, а где-нибудь в Хургаде. Впрочем, какое ему до этого дело?
— Спать! — приказал он себе, затушил сигарету, бросил окурок в железную банку, прикрепленную к перилам, и ушел к себе.
Алена, затаив дыхание, наблюдала за соседом в глазок: она едва не нарвалась на него, когда пошла выбрасывать пустые коробки. Семен курил и выглядел задумчивым и усталым. Чуть жалко его не стало.
Мимочка спрашивала, симпатичный ли он. Высокий, крепкий, руки — подковы гнуть. Алена представила в этих руках пистолет — по спине прошелся холодок. Наверняка ему приходилось стрелять в людей. И убивать… Жуть!
Иногда он поднимал глаза и в упор смотрел на дверь ее квартиры, словно видел сквозь нее. Алена вжималась в стену, чувствуя себя партизанкой.
Наконец он докурил и ушел домой. Алена на цыпочках вернулась в комнату и села в кресло. Оценила взглядом царивший вокруг хаос. Может, и не разбирать ничего, а просто переехать отсюда? Нужен был дельный совет.