– Ну хорошо, – ровным голосом сказал Меддер. – Иногда я работаю под дурачка. Дело в том, что мы оба себе на уме. Кэрол видела, как ты входил в дом и как выходил. И не пошел в полицию.
– Кэрол?
– Кэрол Донован. Моя подруга. Это она тебе звонила. Я кивнул головой и сказал:
– Дальше.
Но Меддер ничего не сказал. Он только сидел и по-совиному глядел на меня.
Я усмехнулся, наклонился немного над столом и сказал:
– Так вот что тебя тревожит. Ты не знаешь, зачем я ходид в тот дом и почему, войдя, не заорал: «Полиция!» Все очень просто. Я подумал, что это чья-то тайна.
– Мы водим друг друга за нос, – с кислой миной проговорил Меддер.
– Ну, хорошо, – согласился я. – Поговорим о жемчуге. Тебе стало легче?
Глаза его сверкнули. Он хотел дать волю своим чувствам, но сдержался.
Приглушил голос, холодно сказал:
– Кэрол подцепила его как-то вечером, того коротышку. Свихнувшийся замухрышка. В голове – ничего, кроме порошка, но если там хорошенько покопаться, то окажется, что там крепко засела одна идея. Вот он и рассказал о жемчуге. На северо-западе Канады будто живет какой-то тип. Он утянул те жемчужины давным-давно и никак не может с ними расстаться. Вот только типа того коротышка не назвал и, где он живет, не сказал. Все хитрил. Молчал, и конец. А почему – не пойму.
– Хотел, чтобы ему пятки поджарили, – подсказал я. Меддер скривился, и его волосы снова взмокли.
– Это не моих рук дело, – пробормотал он.
– Твоих или Кэрол – какая разница? Коротышка умер. Это расценят как убийство. Но вы так и не узнали того, что хотели. И поэтому вам понадобился я. Думаете, я знаю то, чего не знаете вы? Забудьте об этом. Если бы я что-то знал, то не пришел бы сюда, да и вы, если бы знали достаточно, не пригласили бы меня сюда. Разве не так?
Меддер растянул губы в улыбке – очень медленно, так, будто делать это ему было больно. Затем покрутился на стуле, выдвинул из стола глубокий ящик и поставил на стол красивую темную бутылку и два полосатых стакана. Наконец прошептал:
– Поделим все на двоих. Ты и я. К черту Кэрол! Слишком круто она берет, Кармади. Видел я жестоких женщин, но эта сделана из стали. А вот с виду про нее такого не скажешь, правда?
– А разве я видел ее?
– Думаю, что видел. По крайней мере так она говорит.
– А-а, это та, что в «додже»?
Он кивнул головой, налил по солидной порции, поставил бутылку и поднялся.
– Воды? – спросил он. – Я пью с водой.
– Не надо, – бросил я. – Однако зачем тебе делиться со мной? Вряд ли я знаю больше тебя. Разве какую-то мелочь. Но вовсе не на столько, чтоб предлагать мне половину.
Он хитро посмотрел на меня поверх стакана.
– Я знаю, где можно вырвать за Линдеровы жемчужины пятьдесят тысяч – в два раза больше, чем мог бы взять ты. Я отдам тебе твою долю и сам не проиграю. Ты имеешь возможность работать под официальной вывеской. Это то, чего мне не достает. Так как относительно воды?
– Мне не надо, – сказал я.
Он подошел к скрытому в стене умывальнику, отвернул кран, нацедил полстакана воды и возвратился к столу. Потом снова сел, улыбнулся и поднял стакан.
Мы выпили.
Глава 5
До сих пор я сделал всего четыре ошибки. Первая – это то, что вообще впутался в такое дело, пусть даже ради Кейти Хорн. Вторая – что не вышел из игры после того, как нашел Шелушителя Мардо мертвым. Третья – что дал Рашу Меддеру понять, будто в курсе дела. Четвертая и самая большая – это виски.
Оно показалось мне странным на вкус уже тогда, когда я его глотал. А когда в голове у меня вдруг прояснилось, я понял, что видел собственными глазами, как Меддер поменял свой стакан на другой – он поставил его к умывальнику заранее.
Какое-то время я сидел неподвижно с пустым стаканом в руке, стараясь взять себя в руки. Лицо Меддера вдруг начало расплываться и стало похожим на лужу. Жирная улыбка вспыхнула и погасла под усами Чарли Чена, когда Меддер увидел мое состояние. Я полез рукой в карман брюк и достал небрежно сложенный носовой платочек. Завернутый в него небольшой сюрприз не бросился Меддеру в глаза. По крайней мере, когда он полез за пистолетом, было уже поздно.
Я встал, пьяно шатнулся вперед и саданул его прямо по макушке. Меддер упал, попытался подняться, но я ударил его в челюсть. Он обмяк и рукой, которая выскользнула из-под пиджака, перевернул на столе стакан. Я поставил его на место и молча постоял, чувствуя, как внутри у меня нарастает волна тошноты. Голова страшно кружилась.
Я подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату и попробовал нажать ручку. Дверь была заперта. Меня уже шатало из стороны в сторону. Я подтянул к входной двери стул и подпер спинкой ручку. Потом оперся о дверь и, тяжело дыша, скрипя зубами и проклиная себя, достал наручники. И вернулся к Меддеру.
В это мгновение хорошенькая черноволосая сероглазая девушка вышла из платяного шкафа и наставила на меня револьвер тридцать второго калибра.
Она была в элегантном синем костюме. Шляпа в виде перевернутого блюдца четкой линией очерчивала ее лоб. Поверх ушей из-под шляпки выбивались блестящие черныЈ волосы. Глаза у нее были голубовато-серые, холодные и какие-то шальные. Лицо – молодое, свежее, нежное и в то же время твердое, как сталь.
– Довольно, Кармади. Ложись и отсыпайся. С тобой все ясно.
Спотыкаясь, взвешивая в руке свою свинчатку, я направился к девушке. Но она лишь покачала головой. Ее очертания начали расплываться. Револьвер в ее руке менял форму и размеры, превращаясь из ружья в зубочистку.
– Не делай глупости, Кармади, – предпредила она. ? Ты несколько часов поспишь, а мы за эти несколько часов кое-что успеем сделать. Не вынуждай меня стрелять. Я не шучу.
– Будь ты проклята! – процедил я, – Ты пальнешь, я верю.
– Это ты правду говоришь, лапушка. Я – женщина, которая делает все по-своему. Вот так. Садись.
Пол вдруг подскочил и ударил меня. Я сел на него, как садятся на плот в штормовую погоду. Потом уперся ладонями и стал на четвереньки. Но пола я не чувствовал. Руки мои онемели. Онемело все тело.
Я старался не сводить с нее глаз.
– Ха-ха! Ж-женщина-у-убийца! – захохотал я.
Она холодно засмеялась мне в лицо, но ее смеха я почти не услыхал.
Теперь в моей голове били барабаны – военные барабаны из далеких джунглей.
На меня накатывались волны света, темные тени и шелест, похожий на шум ветра в верхушках деревьев. Я не хотел ложиться и все-таки лег.
Откуда-то издалека доносился голос девушки. То был голос эльфа.
– Все на двоих, да? А ему не понравились мои методы, так? Что ж, пусть бог благословит его щедрое, доброе сердце. Мы о нем позаботимся.
Когда я уже отплыл в сумрак, мне смутно послышался какой-то резкий звук. Я думал, что она пристрелила Меддера. Да где там! Девушка просто помогла мне скорее отплыть – моей собственной свинчаткой.
Когда я очнулся, была ночь. Что-то громко треснуло у меня над головой.
В открытом окне блеснул желтый свет, выхватив из темноты стену высокого дома. Потом что-то треснуло снова, и свет погас. То на крыше вспыхнула реклама.
Я встал с пола, как человек, который вылезает из густой грязи. Доплелся до умывальника, плеснул водой в лицо, пощупал голову и поморщился. Едва добравшись до дверей, нашел рукой выключатель.
Вокруг стола валялись разбросанные бумаги, сломанные карандаши, конверты, пустая бурая бутылка из-под виски, окурки. Везде пепел, мусор на скорую руку вытряхнут из ящиков. Я не стал копаться в этом хламе. Я вышел из конторы, спустился в тряском лифте вниз, заглянул в бар, хватил бренди, потом нашел свою машину и поехал домой.
Переодевшись, я упаковал сумку, выпил немного виски и снял трубку – мне кто-то звонил. Было около половины десятого утра.
Голос Кейти Хорн сказал:
– Выходит, ты еще не уехал. Я так и думала.
– Ты одна? – через силу спросил я.
– Да, теперь одна. Но у меня было полно легавых. Сидели несколько часов. Хотя оказались довольно любезными, даже сочувствовали мне. Они думают, что кто-то сводит старые счеты.
– И твой телефон теперь, наверное, подслушивают, – прорычал я. – Куда я должен был ехать?