Дворец Владычицы Бурь мало чем отличался от других. Высокое, обнесенное стенами здание, весьма, надо сказать, мрачное, чуть более дружелюбное на вид, чем улыбка смерти. Словом, одно из тех мест, над входом в которые написано невидимыми чернилами: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Может быть, Рейвер Стикс вдобавок наложила на свой дворец охранительные чары.
Последние пятьдесят футов дались мне с громадным трудом. Внутренний голос упорно советовал дальше не ходить, но я пошел. В конце концов, что такое предостережения внутреннего голоса по сравнению с сотней марок золотом?
Очутившись в холле, я решил, что попал в замок с привидениями. Повсюду висела паутина. Тишину нарушали только наши с Амирандой шаги (слуги в ливреях ретировались по мановению ее ручки).
– Ничего не скажешь, симпатичный маленький домик. А где весь народ?
– Большинство забрала с собой Владычица Бурь.
– Но своего секретаря она оставила.
– Совершенно верно. Что ж, получается, что в тех слухах, какие до меня доходили, имелась доля истины. Я разумею слухи насчет мужа и сына Владычицы Бурь. Оба носили одно и то же имя – Карл, и оба, мягко выражаясь, нуждались в присмотре.
С первого взгляда Уилла Даунт произвела на меня впечатление человека, которому это вполне по силам. Ледяной взор, под которым застынет и пиво, обаяние замшелого валуна. Мне о ней не то чтобы рассказывали, но я знал, что она помогает Владычице Бурь проворачивать грязные делишки.
Рост приблизительно пять футов два дюйма, возраст – чуть за сорок, плотного сложения, но отнюдь не толстая. Глаза и волосы словно соревнуются – у кого сильнее стальной отлив. Одета, скажем так, прилично. Улыбается раза в два чаще Человека-с-Луны[1], однако в улыбке нет и намека на искренность – Мистер Гаррет, домина, – произнесла Амиранда. Уилла Даунт посмотрела на меня так, словно я был то ли заразной болезнью, то ли диковинным существом из зоопарка – причем из числа наиболее омерзительных, наподобие громового ящера.
Знаете, порой у меня возникает ощущение, будто я принадлежу к вымирающим животным.
– Спасибо, Амиранда Присаживайтесь, мистер Гаррет. – На слове «мистер» ее лицо слегка перекосилось. Она явно не привыкла быть вежливой с людьми моего положения.
Я сел. Уилла Даунт последовала моему примеру, после чего изрекла:
– Ступай, Амиранда.
– Домина, я…
– Ступай. – Она сопроводила свои слова испепеляющим взглядом.
Я притворился, будто изучаю беспорядок на столе Уиллы Даунт.
Уязвленная Амиранда вылетела за дверь.
– Как вам наша Амиранда, мистер Гаррет? – У домины снова свело челюсть.
– О таких, как она, мужчины грезят наяву, – сказал я, постаравшись выразиться поизящнее.
– Разумеется. – Домина холодно посмотрела на меня. По всей видимости, я не сумел пройти какое-то испытание. Ну и ладно, плевать.
Я решил, что домина Уилла Даунт мне не нравится.
– Насколько я понимаю, вы пригласили меня не просто так?
– Разве Амиранда вам не рассказала?
– Она призналась, что почти ничего не знает. – Уилла Даунт пристально поглядела на меня. Я и не подумал отвести взгляд. – Честно говоря, я предпочитаю не связываться с благородными, которым судьба начинает вставлять палки в колеса; готов даже посодействовать судьбе. Исключения делаю только для похищений.
Домина состроила гримасу. Ничего не скажешь, это у нее получилось здорово. Пожалуй, даст сто очков вперед любой горгоне.
– Что еще вам рассказала Амиранда?
– Что произошло преступление, которое необходимо расследовать. Надеюсь, в подробности посвятите меня вы.
– Совершенно верно. Итак, вам известно, что похищен младший Карл…
– Из того, что я слышал о нем, можно сделать вывод, что он того вполне заслуживал Карл-младший пользовался репутацией юноши, который ведет себя как чудовищно избалованный и капризный ребенок. В двадцать три года он продолжал разыгрывать трехлетнего оболтуса. Впрочем, для трехлетки у него был не по годам зрелый интерес к противоположному полу. Очевидно, домине Даунт поручили следить, чтобы он не натворил дел, а в случае чего – по возможности прикрыть.
Уилла Даунт поджала губы, которые будто слились в одну тонкую полоску.
– Можно сказать и так, но мы встретились здесь не для того, чтобы выслушивать ваше, мистер Гаррет, мнение по поводу тех, кому вы вовсе не ровня.
– А для чего?
– Владычица Бурь скоро возвратится домой. Я не хочу обременять ее лишними тревогами и заботамиЖелательно, чтобы все уладилось до ее прибытия. Не пора ли начать записывать, мистер Гаррет? – Она пододвинула ко мне бумагу. Судя по всему, домина решила, что я неграмотен, и ей захотелось насладиться своим превосходством.
– Пока записывать нечего. Если я правильно понял, преступники прислали вам весточку, из которой стало ясно, что Младший действительно похищен, а не ударился в очередной загул?
Домина достала из-под стола нечто, завернутое в лохмотья.
– Вот. Это оставили ночью у ворот. Я развернул лохмотья, под которыми обнаружилась пара туфель с серебряными пряжками.
– Это обувь Карла?
– Да.
– А как выглядел тот, кто ее принес?
– Как и следовало ожидать. Уличный оборванец лет семи-восьми. Привратник явился ко мне только после завтрака. Естественно, к тому времени оборвыш был слишком далеко, чтобы затевать погоню.
Так-так, а чувство юмора у нее, похоже, есть. Я внимательно осмотрел туфли. Как правило, это ни к чему не приводит, но все равно – всякий раз ищешь комочек малиновой грязи или стебелек диковинной желтой травы… Словом, что-нибудь такое, что превратит тебя в гения в глазах окружающих. Разумеется, я ничего не нашел, а потому взял записку, которая гласила:
«Ваш Карл у нас. Если хотитя его вернуть, делайтя, как вам скажут. Никому не рассказывайтя. Еще свидимся».
К записке прилагался человеческий волос Я тщательно изучил его в свете, что падал из окна за столом домины. Кажется, волосы Младшего были именно такого цвета.
– Великолепный ход.
Уилла Даунт одарила меня очередной гримасой. Я принялся рассматривать записку. Листок бумаги, судя по всему, откуда-то выдрали – быть может, из книги. Чтобы найти в городе эту книгу, понадобится добрая сотня лет. А вот почерк весьма любопытный. Буквы маленькие, но чувствуется, что писал некто, уверенный в себе и чрезвычайно аккуратный (и тем не менее не слишком грамотный).
– Вы не узнаете почерк?
– Конечно, нет. Позвольте заметить, мистер Гаррет, что вы несколько отвлеклись.
– Когда вы в последний раз видели Карла?
– Вчера утром. Я отправила его в наш склад на набережной. Поручила проверить, насколько истинны сведения о воровстве. Старший кладовщик утверждает, что воруют брауни, однако я полагаю, что главный брауни – именно он и продает припасы с нашего склада кому-то из обитателей Холма. Может быть, даже кому-то из ближайших соседей.
– Как приятно сознавать, что благородные стоят выше искушений и пороков, терзающих простых смертных! Когда Карл не вернулся, вас это не обеспокоило?
– Я уже сказала, что меня не интересуют ваши политические взгляды. Приберегите свои рассуждения для тех, кто с ними согласен. Что касается Карла, я на самом деле не стала волноваться. Во-первых, он нередко не бывал дома неделями, а во-вторых, сын Владычицы Бурь – взрослый человек.
– Однако вас оставили присматривать за ним и за его отцом. И до сих пор вы успешно справлялись с поручением, судя по тому, что с того дня, как старушка покинула город, не возникало и намека на скандал.
Ответом мне была новая гримаса.
Человек-с-Луны
Персонаж английского фольклора, который постоянно попадает в неприятности и потому всегда печален.