Попытки Мод вернуться на сцену ни к чему не привели. Для актерского самолюбия оказалось невыносимым то, что ее прежние роли теперь отдавали молоденьким девушкам. Мод стала искать утешения в новых любовных приключениях, отдаваясь им со всей страстностью своей жаждущей тепла души. Мод не ведала покоя на этом поприще и никогда не задерживалась рядом с одним человеком подолгу, сознательно не допуская возникновения прочных отношений и избегая оказаться во власти преследующих ее теней прошлого.
Что же оставалось на долю Мары и ее брата? Мать разошлась с любовником, но означает ли это, что отца у них больше нет? Дети болезненно восприняли ту легкость, с которой он отказался от них, вышвырнув вон из своего дома и сердца только потому, что они были незаконнорожденными и не могли заявить на него права. С тех пор дети поклялись никогда больше не произносить его имени. Mapa часто задумывалась о том, помнит ли он вообще об их существовании.
Мод О'Флинн умерла в Париже. Она лежала в гробу с чужим, изменившимся до неузнаваемости лицом, черты которого огрубели в постоянной борьбе за жизнь. Ее некогда пышные формы утратили привлекательную округлость, изнуренное чахоткой тело сморщилось. И вот в тишине холодного февральского утра Мод обрела, наконец, долгожданные мир и покой.
Блеклое солнце только поднималось над крышами домов, когда двенадцатилетняя Mapa стояла у окна, подставляя лицо свежей струйке морозного воздуха, проникавшей в комнату через трещину в стекле. Ей незачем было оборачиваться, она знала о том, что происходит в комнате: Брендан рыдает, упав на грудь матери, а Джэми сидит на стуле возле гроба и всеми силами сдерживает рыдания. Номер в дешевой гостинице с грубо сколоченной мебелью и замызганными, кое-где отвалившимися обоями стал последним приютом Мод О'Флинн, некогда блистательной ирландской актрисы.
Mapa продолжала смотреть в окно, и глаза ее оставались сухими. Какой смысл плакать, если их мать, наконец, избавлена от мучений, в которых прошли последние годы жизни? Ей не придется больше с ужасом смотреть на себя в зеркало, бояться приближения старости и в тысячный раз задавать один и тот же вопрос: «За что?» Маре с трудом удавалось тогда сохранить спокойствие, рыдания брата лишали ее самообладания, разрывая сердце. Не хотела бы она вновь услышать плач, исторгающийся из груди мужчины.
Mapa оставалась внешне безучастной к трагедии, разыгрывавшейся в унылой комнате, к потере матери, последние воспоминания о которой были безрадостными, однако это не помешало девочке поклясться себе самой, что она скорее погибнет, чем позволит какому-либо мужчине унизить себя так, как отец унизил ее мать. Слова этой клятвы, безмолвно произнесенной, ребенком, были решительны и тверды, как вера первых христиан, уходивших за нее на костер.
Брендану тогда только исполнилось девятнадцать. Он решил пойти по стопам матери и стать актером, поскольку не мог никаким иным способом заработать себе на хлеб. С тех пор театр стал образом их жизни. Они с Марой переезжали из Лондона в Париж и обратно в поисках работы и в надежде, что их контракт не ограничится премьерой.
Именно после последнего театрального ангажемента в Париже, к сожалению, очень непродолжительного, Брендану и пришла в голову мысль отправиться в Калифорнию. Когда он ворвался в комнату, которую они снимали на последние гроши, с газетой, зажатой в кулаке, и с горящими от возбуждения глазами, Mapa решила сначала, что он спятил. Никогда прежде девушка не замечала во взгляде брата подобной одержимости. Это совсем не походило на всепожирающее пламя страсти, вспыхивавшее в глазах брата при виде красивой женщины.
В Калифорнии нашли золото! Когда Mapa услышала новость, то, помнится, отнеслась к ней с полным безразличием, поскольку впервые слышала о земле с таким названием. Брендан с видом знатока рассказал ей то, что всего лишь несколько минут назад узнал от других: Калифорния находится в Америке и тянется вдоль побережья, выходящего к Тихому океану, на много миль; счастливчики, добравшиеся туда, в считанные месяцы становятся обладателями несметных сокровищ, по сравнению с которыми королевский золотой запас кажется каплей в море.
Вот так и началась «золотая лихорадка» в их семье. Брендан загорелся идеей во что бы то ни стало отправиться в путь, и даже отсутствие средств на дальнюю дорогу не могло охладить его пыла. Фортуна благоприятствовала Брендану, и за короткий срок ему удалось раздобыть денег на путешествие, хотя ему и пришлось ради этого стать заядлым игроком. Брат поставил на карту все, что имел, и выиграл. Они получили возможность приблизиться к своей заветной цели, но Mapa часто спрашивала себя, что ждет их в конце трудного пути.