– Зовите меня Клейтон. – Он пожал ей руку. – Правда, мы знакомы только неделю, но раз уж заключили союз, то можем звать друг друга по имени.
– Хорошо, Клейтон. – Аурелии нравилось его имя.
Мистер Гардиан широко улыбнулся:
– А теперь в столовую, партнер.
Они вошли в залу. Клубы дыма висели над баром, игральным автоматом и карточными столами. За некоторыми уже шла игра.
– Эй, Гардиан, подлая твоя душа! Ты дашь нам возможность отыграться или нет? – окликнули Клейтона из-за одного стола.
– Не сегодня, – отозвался он и провел Аурелию к маленькому столику в углу.
– Выпьете чего-нибудь?
Аурелия секунду помедлила, потом решила, что партнерство можно отметить и чем-нибудь покрепче.
– Рюмку хересу, пожалуйста.
– Херес так херес, – заметил Клейтон, а себе заказал пива.
– Пожалуйста, мисс, – услышала Аурелия через минуту и увидела, что бармен ставит перед ней глиняную кружку.
– Так много?
– А у нас на борту только глиняные и оловянные кружки, мисс.
К счастью, кружка была полна только наполовину.
– За Виолетту! – Клейтон поднял свою запотевшую кружку.
– За Виолетту. – Аурелия чокнулась с Клейтоном и сделала глоток. – Как вкусно!
Клейтон откинулся на спинку стула и решил как можно больше узнать о своей спутнице и ее «невинной» сестре.
– А теперь расскажите, почему вы опасаетесь за сестру. Что вы имеете против Скалли, кроме того, о чем я вам сам рассказал?
Аурелия выложила на стол пачку конвертов и развязала стягивающую их атласную ленточку.
– Вот письма Виолетты. Я не могу дать вам их прочитать самому. Там много личного. – И вынула листок из первого конверта. – Я буду читать шепотом. Не сердитесь, пожалуйста.
Клейтон кивнул. Аурелия отпила еще глоток янтарного вина и начала:
«Дорогая Аурелия!
Мне страшно повезло: я встретила человека, который по-настоящему полюбил меня и которого я тоже полюбила… Мы с Флетчером перейдем канадскую границу – оказывается, Юкон вовсе не на Аляске! – и отправимся на золотые прииски добывать себе состояние. Но сначала мы поженимся – в Дайе. Этот город – ворота к осуществлению нашей мечты. Правда, романтично? Мне пришлось заложить брошь с сапфиром… снаряжение и продовольствие стоят очень дорого…»
Аурелия свернула листок и аккуратно положила обратно в конверт. Затем открыла второе письмо и стала читать:
«Дорогая сестричка!
Всю дорогу пароход ужасно качало, и я почти не вставала с постели. К счастью, я захватила с собой бутылку с маминым настоем. Флетчер ничем не может мне помочь и проводит все время в баре или за карточным столом…»
– Моя мать очень слаба здоровьем, и боюсь, что Виолетта пошла в нее, – едва сдерживая слезы, объяснила Аурелия. – За последние дни я наслышалась о том, как труден путь на золотые прииски.
Она открыла третье письмо.
«Дорогая моя Аурелия!
Я все еще чувствую себя очень плохо. Мне кажется, что у меня появилась неврастения, от которой столько лет страдает мама. Я все время чувствую усталость. Мамин настой помогает уснуть, но когда просыпаюсь, мне делается еще хуже».
Аурелия вздохнула и сделала еще глоток. Клейтон прикрыл ладонью ее кружку.
– Смотрите не переусердствуйте. Это, конечно, всего лишь херес, но в нем не так уж мало градусов!
Аурелия потерла виски – у нее почему-то начали путаться мысли.
– Как видите, Клейтон, моя сестренка совершенно не приспособлена к трудностям такого путешествия. А Флетчер Скалли – паскудный пес, гнусная мразь – недостоин того, чтобы даже дышать с ней одним воздухом! – Аурелия помахала перед лицом письмами и спросила: – Почему стало так жарко?
– Не пройтись ли нам по палубе?
– Хорошо. – Аурелия никак не могла завязать ленточку, которой стянула письма. – У меня что-то кружится голова. И почему-то вспоминается совет вдовы Лоберж.
– Вашей соседки по каюте?
– Вы ее заметили? Я в этом не сомневалась.
– По-моему, она довольно милая женщина.
– Что верно, то верно. Вас, случайно, не интересует, как она выглядит без одежды? – Аурелия не мигая смотрела на Клейтона. – А вы ее в этом плане очень даже интересуете. Она сама мне говорила.
Аурелия медленно окинула взглядом торс Гардиана. Он изумленно поднял брови и, поддерживая Аурелию за талию, повел ее на палубу, обдуваемую свежим ветерком. Клейтон остановился у горы бочонков, привязанных к стальной мачте, стряхнул пыль с одного из них и сказал:
– Садитесь. Не могу же я допустить, чтобы моя партнерша свалилась за борт.
Аурелия шлепнулась на бочонок, поежилась и сказала:
– Холодно!
Клейтон снял с себя куртку и набросил ей на плечи.
– Теперь лучше?
Она кивнула, закутываясь в хранившую его тепло куртку. Прошлую ночь она совсем не спала. Но вот уж сегодня наверняка выспится. Глаза закрывались сами собой.
Клейтон сел на другой бочонок лицом к ней, так, чтобы загородить девушку от ветра. Он все еще держал в руках письма Виолетты.
– Аурелия, – сказал он. – У вашей сестры слабое здоровье. Но то, что вы мне прочитали, не объясняет вашей ненависти к Скалли. Неужели вас так возмущает, что он ходит в бар и играет в карты?
– Но вы же сами его видели! Поверьте, он паскудный пес и гнусная… – Аурелия остановилась на полуслове и зевнула.
– Знаю – гнусная мразь, – закончил за нее Гардиан, глядя в темное холодное небо.
Аурелия вдруг вся обмякла и положила голову ему на грудь. Клейтон почувствовал тонкий запах лаванды. Ветер растрепал ее прическу, и на щеки и на шею упали нежные завитки волос. Клейтон принялся наматывать их на палец. До чего же она красива! Но не знойной и чувственной красотой своей сестры. Нет, красота Аурелии была чистой и по-своему не менее соблазнительной. Она прижалась щекой к его груди.
Убедившись, что Аурелия заснула, Клейтон развязал ленточку и взял из пачки первое письмо. Интересно, что Аурелия сочла неподходящим для его ушей?
«Мне страшно повезло: я встретила человека, который по-настоящему полюбил меня и которого я тоже полюбила. Мне очень хочется, чтобы и на твою долю тоже выпало такое счастье. Нана Брук зря подарила мне волшебное кольцо – вот тебе оно действительно понадобится. Я знаю, как ты была одинока все эти годы.
Какое счастье, что ты пошла учиться на врача – это прямо-таки спасло мою жизнь. Если бы ты не показала мне тогда иллюстрации в учебнике анатомии, то вид обнаженного мужчины, наверное, поверг бы меня в ужас. Совокупление мне противно, но Флетчер говорит, что со временем я научусь получать от этого наслаждение. Мне очень хочется узнать, каковы будут твои ощущения при потере девственности. Не сердись на меня за то, что я как бы проскочила без очереди вперед тебя. Если уж говорить начистоту, этот ритуал не может понравиться ни одной женщине, но, видимо, терпеть его – долг жены. Я сказала Флетчеру, что не соглашусь на брак, если он не купит мне обручальное кольцо с большим бриллиантом. По-моему, я этого заслуживаю, поскольку отдала ему свою невинность».
Клейтон посмотрел на Аурелию. Конечно, нехорошо выведывать чужие секреты. Но ведь ему надо как можно больше узнать о сестрах.
– Что ж, спящая красавица, я не узнал ничего такого, что заставило бы меня изменить свое мнение. Твоя сестричка и Скалли – два сапога пара. А ты какая? Не знаю. Сообщили они тебе о своих замыслах или ты просто добродетельная старшая сестра, ожидающая дня, когда и тебе придется выполнить «долг жены»?
Одна мысль об Аурелии, выполняющей «долг жены», вызвала в нем давно забытое желание любить и быть любимым.
– Это не всегда больно, Аурелия. Я был бы с тобой нежен.
Он поцеловал кончик указательного пальца и прижал его к губам Аурелии. Они приоткрылись. Клейтон встал и бережно поднял девушку на руки. Ее волосы коснулись его щеки. От нежного запаха лаванды закружилась голова. Какие мягкие и шелковистые локоны! Ему хотелось зарыться в них лицом.