Многие годы пара серебряных пряжек оставалась в потайном месте. Но когда Аурелия уезжала из Детройта, она решительно прикрепила их к своим ботинкам. Время от времени девушка приподнимала подол скучного темного платья – такие платья были недорогие и ноские – и смотрела, как мерцает старое серебро. Она много раз брала в руки револьвер – просто чтобы ощутить его тяжесть – и упражнялась, взводя курок и прицеливаясь. Но Аурелия ни разу не заряжала барабан до того вечера, когда принялась укладывать вещи для поездки в Клондайк.
Виолетта носила подарок бабушки вперемежку с прочими многочисленными драгоценностями, которых набралось немало к шестнадцати годам. Кольцо было у нее на руке и в тот ужасный день, когда сестра опозорила семью, сбежав со смазливым проходимцем Флетчером Скалли.
За шестнадцать лет семья привыкла к материальному благополучию и уважению общества. Дерзкий поступок Виолетты мог лишить их этого уважения, что, в свою очередь, угрожало их благосостоянию. Мистер Брейтон с головой ушел в дела. Его жена не расставалась с бутылочкой со своим «лекарством от нервов», в котором было много опиума. Они отказались нанять частного сыщика, чтобы вернуть Виолетту домой. Если девчонка так безразлична к судьбе своей семьи, пусть дальше живет как хочет…
Аурелия же взяла в колледже академический отпуск и вопреки воле родителей отправилась в Клондайк. У нее оставалась одна надежда: пока кольцо у Виолетты, с ней ничего не случится.
Глава 3
Клейтон Гардиан проглотил таблетку соды, запил ее водой и поставил стакан на одну из бесчисленных кружевных салфеточек, которые тетя Лиза раскладывала повсюду. Его ботинки и брюки валялись на цветастом ковре возле постели. Боже, как скверно! Знал же, что все попытки залить горе вином бесполезны. Да он и не пытался этого делать уже много лет. Каких глупостей натворил! Завтра утром надо будет заплатить за посуду, которую разбил в ресторане, и извиниться перед мисс Брейтон.
Интересно, она действительно так хороша, как ему показалось спьяну? Самоуверенная и упрямая, но очень красивая женщина.
Клейтон с трудом расстегнул пуговицы на рубашке, хотел уже швырнуть и ее на пол, как вспомнил про кольцо и достал его из кармана. Как очаровательны лепестки флердоранжа!
Этот надутый болван метрдотель был прав: Клейтон Гардиан теперь ничто. Он больше не занимает важный пост в банке «Сиэтл и трест». У него больше нет незапятнанной репутации. У него даже больше нет собственного дома. Но есть сын и это золотое кольцо. Символ всех его бед. Дорогая насмешка судьбы.
Он прищурился, разглядывая выгравированные на внутренней стороне кольца инициалы: ЛМБ. Видимо, и кольцо краденое.
Клейтон откинул розовое кружевное покрывало и рухнул в постель. Пусть на это уйдет остаток его жизни, но он отыщет мерзавца Флетчера Скалли и его подружку с невинными глазками. И раздавит их каблуком, как двух отвратительных тараканов.
Челюсть, конечно, болит, но позавтракать тоже хочется. Аурелия оделась и спустилась в столовую, перебирая в уме срочные дела: отослать письмо родителям с заверениями, что у нее все в порядке; уложить вещи и прочитать газету, чтобы знать, что там происходит в Клондайке. А завтра она отплывает.
Через два-три, самое большее через четыре месяца она привезет Виолетту домой. И уедет к себе в колледж. Мистер Гардиан к тому времени превратится в туманное воспоминание, а их поездка в карете – в предмет для приятных грез, большего она и не стоит.
Аурелия села за столик у окна. Дожидаясь, пока официантка принесет завтрак, она смотрела на улицу, где разыгрывались те же сцены, что и вчера, и позавчера… Вот мужчина проволок мимо окна четырех дворняжек, впряженных в красный детский фургончик на саночных полозьях. Надпись на фургончике гласила, что это специально обученная собачья упряжка и настоящий старательский фургон.
– Душа болит глядеть на все это, правда? – спросила официантка, наливая чай. – Собаку из дома выпустить нельзя – мигом сцапают и продадут. Впервые за много лет хозяева стали соблюдать закон, предписывающий водить собак на поводке.
Аурелия кивнула. В глазах пестрело от зазывающих вывесок: «Снаряжение для Клондайка», «Отель «Клондайк», «Аптека «Клондайк», «Парикмахерская «Клондайк». И все эти ухищрения – чтобы подогреть ажиотаж и выудить у простаков их последние доллары!
Впрочем, чему тут удивляться? Как и все в стране, она слышала про шестьдесят восемь старателей, которые в июле сошли в Сиэтле с парохода «Портланд» и разбогатели в Клондайке за несколько месяцев. У некоторых были мешочки с золотым песком стоимостью пять тысяч долларов, у других даже больше, а человек пять-шесть привезли по сто тысяч долларов.
Зная, что Виолетта и Скалли ринулись вслед за другими в Клондайк, Аурелия жадно читала все, что в газетах писалось о золотой лихорадке. Она живо представляла себе, как новоявленные богачи сошли на берег. Оборванные, грязные, с заросшими обветренными лицами, они, шатаясь, спускались по сходням, крепко вцепившись в свои узлы. Одни насыпали золотой песок в кожаные сумки, другие – в банки из-под консервов, третьи просто завернули его в старые одеяла. Пароход встречали на пристани тысячи зевак, которые хотели своими глазами увидеть добытое золото. Глядя на разбогатевших старателей, в глазах которых светилось торжество победителей, встречавшие вдруг все как один подхватили «золотую лихорадку», даже более заразную болезнь, чем чума. Через двое суток тихий Сиэтл представлял собой подлинный бедлам. Флетчер Скалли тоже заболел золотой лихорадкой и заразил ею Виолетту.
– Можно сесть за ваш столик? Аурелия вздрогнула от неожиданности.
– Мистер Гардиан!
Голос выдал ее невольную радость, а щеки от смущения зарделись румянцем.
– Разрешите?
Аурелия кивнула, и Клейтон сел, сразу заказал кофе.
– Слава Богу, вы как будто лучше себя чувствуете? Вам уже не так больно? – с надеждой спросил он, но при виде ее опухшей щеки виновато отвел глаза.
– Спасибо, мне действительно лучше. – Она едва могла скрыть изумление: как же меняет человека чистый костюм и выбритое лицо! – Я вижу, вы тоже пришли в себя.
Гардиан поежился – эти слова живо напомнили о его вчерашних бесчинствах. Тут официантка принесла завтрак Аурелии и кофе Клейтону.
– Не буду ходить вокруг да около. Не буду врать, что я вообще не беру в рот спиртного, но, поверьте, я отнюдь не горький пьяница. Вчера вечером… я, можно сказать, сошел с рельсов. Я знаю, что уже просил прощения, только, боюсь, это у меня тоже вышло по-дурацки. И мне захотелось извиниться еще раз, на свежую голову, захотелось убедить вас, что я не таков, каким предстал перед вами вчера.
– Я понимаю, мистер Гардиан. Все произошло случайно. Давайте оставим этот разговор – мне и так неловко расхаживать по городу с синяком на лице.
Клейтон оттянул накрахмаленный воротничок своей ослепительно белой рубашки, словно ему было душно. Хотя в хорошо сшитом темном костюме его вполне можно было принять за банкира, Аурелия почему-то считала, что этому человеку больше подойдут кожаные штаны и высокие сапоги со шпорами. Мистер Гардиан напоминал ей шерифа или разбойника из романов о ковбоях. С чего бы это? Пожалуй, волосы длиннее, чем положено носить банкирам. Но Аурелии это нравилось. А главное, у него не было этих дурацких висячих усов, которые сейчас вошли в моду.
Она откусила крошечный кусочек тоста, ткнула вилкой в яичницу и внезапно почувствовала, что совершенно потеряла аппетит.
Клейтон сложил салфетку и положил ее на стол.
– Вчера вы сказали, что едете в Клондайк за сестрой. Выходит, вы чуть ли не единственный человек в этом городе, который едет не за богатством. Все надеются вернуться с мешком золотого песка.