Мэр Морисон вскочил. Ван Эффен угрожающе приподнял свой «шмайсер», но мэр его проигнорировал и обратился к Брэнсону:
— Не могли бы вы, несмотря на вашу личную неприязнь к президенту и его гостям, выбрать для ваших экспериментов лиц, которые занимают не столь высокое положение?
— Например, вас?
— Например, меня.
— Дорогой господин Морисон, никто не сомневается в вашем личном мужестве. Однако у меня появились сомнения в вашем интеллекте. Разве вы не понимаете, что эксперимент нужно ставить именно на высокопоставленных особах? Потому что их преждевременный уход со сцены оказал бы максимальное воздействие на возможных отравителей. В старину рабы пробовали пищу своих господ. Мы сделаем наоборот. Пожалуйста, сядьте.
— Ублюдок, одержимый манией величия, — презрительно заметил Ревсон.
О'Хара кивнул.
— Он не просто ублюдок. Брэнсон не сомневается в том, что еда не отравлена, и тем не менее устраивает весь этот цирк. Он не просто наслаждается ролью шоумена, он испытывает чисто садистское удовольствие, унижая президента.
— Вы думаете, у него неладно с головой? Можно ли считать этого человека психически нормальным и отвечающим за свои действия?
— Я не психиатр. Брэнсон мог бы добиться своей цели и не устраивая весь этот спектакль. Я совершенно уверен, что он затаил злобу против общества и в частности против президента. Конечно, он затеял всю эту авантюру ради денег, но не только ради них. Брэнсон жаждет всемирной известности.
— В таком случае он действует правильно и немало преуспел в достижении своей цели. Однако мне кажется, что этим спектаклем Брэнсон за что-то себя вознаграждает. Вопрос в том, за что именно.
Ревсон и О'Хара наблюдали за тем, как президенту и его гостям принесли три подноса.
— Как вы считаете, они попробуют? — спросил доктор.
— Они все съедят. Президент и его гости ни за что не допустят, чтобы их насильно кормили на глазах миллионов телезрителей. Всем известно, что президент — мужественный человек. Вспомните, он во Вторую мировую войну воевал на Тихом океане. Кроме того, если президент сейчас откажется есть, а его гости нет, то он потеряет лицо и его обязательно провалят на грядущих президентских выборах.
Все трое начали есть. После того как Крайслер, выйдя из президентского автобуса, отрицательно покачал головой, Брэнсон кивнул в сторону подносов. Президент, будучи человеком не робкого десятка, первым взял в руки нож и вилку. Нельзя сказать, что он ел с большим аппетитом, но все же уничтожил примерно половину и только после этого отложил приборы.
— Ну и как? — спросил его Брэнсон.
— Я бы не стал предлагать подобное блюдо своим гостям в Белом Доме, но, тем не менее, это блюдо вполне съедобно, — несмотря на унижение, которому его подвергли, президент сохранял удивительное хладнокровие. — Хотя немного вина не помешало бы.
— Через несколько минут вам подадут его сколько угодно. Думаю, что многие из присутствующих теперь также не откажутся подкрепиться.
Да, кстати, к сведению интересующихся. Завтра в девять утра мы поднимем на башню очередную порцию взрывчатки. А теперь пусть камера покажет крупным планом вон те носилки.
У носилок, закрытых простыней, стояло двое мужчин. По знаку Брэнсона простыню убрали. На экране крупным планом появилось белое лицо мертвого человека. Через несколько секунд его сменил Брэнсон.
— Вы только что видели Джона Хансена, покойного министра энергетики. Причиной его смерти стало пищевое отравление. Ботулизм. Это первый случай, когда преступники обвиняют законные власти в убийстве. Возможно, это непреднамеренное убийство, но все же это убийство.
Хегенбах кипел от ярости, извергая бесконечный поток ругательств. Можно было различить отдельные слова такие, как мерзкий, отвратительный, извращенец, ублюдок, все остальные выражения были непечатными. Нюосон, Картер, Мильтон и Квори мгновенно замолчали, но по их лицам было видно, что они разделяют чувства директора ФБР. В конце концов Хегенбах выдохся.
— Да, в этом деле мы выглядели очень и очень бледно, — заметил Мильтон, славившийся своей сдержанностью.
— Бледно? — Квори огляделся, подыскивая более подходящее выражение. — Еще одно подобное шоу, и полстраны будет на его стороне. Что делать?
— Подождем сообщений от Ревсона, — предложил Хегенбах.
— От Ревсона? — скептически произнес адмирал. — Он уже себя проявил.
— Ставлю сто против одного — это не его вина, — заявил Хегенбах. — Кроме того, окончательное решение было за нами. Мы несем коллективную ответственность, джентльмены.
Все пятеро расселись вокруг стола. Они, словно мифические Атланты, державшие на плечах небо, чувствовали на себе чудовищную тяжесть этой ответственности.
Глава 9
В этот вечер на мосту Золотые ворота произошло множество событий, последовавших почти сразу одно за другим.
Сначала прибыла специальная машина, она увезла тело усопшего министра. Предстояло сделать вскрытие, которое в данных обстоятельствах было напрасной тратой времени и сил, но этого требовал закон — человек умер при необычных обстоятельствах. Тело сопровождали в морг доктор Киленски и его коллега, не стремившиеся уклониться от выполнения этой не слишком приятной обязанности.
Потом обитатели импровизированного городка на мосту поужинали. Журналисты и заложники ели без особого аппетита, что было объяснимо. Их всех страшно мучила жажда, что тоже было вполне понятно. Немного позже пришлось даже командировать микроавтобус для пополнения запасов вина. Два грузовика телевизионщиков покинули мост почти сразу после ужина, и вскоре после них уехали оба микроавтобуса с едой. Последними отбыли вице-президент Ричардc и начальник полиции Хендрикс. Перед отъездом Ричардc долго и увлеченно беседовал с президентом, а генерал Картленд — с Хендриксом. Брэнсон без особого интереса поглядывал на обе пары беседующих. По мрачным выражениям их лиц было ясно, что обе дискуссии совершенно бесполезны. Но другого и нельзя было ожидать.
Возможно, после вечерней телепередачи Брэнсон пребывал в состоянии эйфории, но это никак не отразилось на его лице.
Когда, наконец, Ричардc и Хендрикс направились к ожидавшей их патрульной машине, Брэнсон подошел к Ковальски.
— Ну что?
— Я ни на минуту не терял из виду всех четверых. Жизнью ручаюсь, Ревсон не подходил к ним ближе чем на двадцать ярдов.
Брэнсон чувствовал, что его подчиненный, умный и наблюдательный молодой человек, смотрит на него с нескрываемым любопытством.
— Хочешь понять, почему меня беспокоит Ревсон?
— Конечно. Я знаю вас уже три года. Вы не из тех, кто боится собственной тени.
— Минутку, мистер Ричардc! — окликнул Брэнсон вице-президента и продолжил беседу с Ковальски.
— Ну и что ты думаешь?
— Так вот, что касается Ревсона. Его тщательно обыскали. Его проверяли. Нигде никакой зацепки. Может быть, если бы мы с ребятами знали, что вы...
— Да, этот человек прошел все проверки. И при этом был абсолютно спокоен. Фигурально выражаясь, он идет с поднятым забралом. Но временами мне кажется, что делает это уж слишком нагло. Вот ты, например, стал бы пробовать отравленную еду?
— Нет, не стал бы, — неуверенно произнес Ковальски. — Ну, может быть, если бы вы мне приказали...
— А под дулом пистолета?
Молодой человек не ответил.
— Возможно, Ревсон выполняет чьи-то указания, — заметил Брэнсон после некоторого размышления. — Очень может быть. Поэтому смотри в оба.
— Если нужно, я могу не спать всю ночь.
— Это было бы неплохо.
Брэнсон направился к патрульной машине.
— Вы не забыли о сроках, господа?