Назаров, несколько озадаченный свалившейся на него информацией, задумчиво кивнул.
– Когда я должен отбыть?
– Самолет будет ждать вас завтра на Тушинском аэродроме в двенадцать дня.
– Товарищ комиссар, я не был в Москве почти пять лет…
– Насколько я знаю, родных у вас не осталось, да и время не ждет. Самолет доставит вас в Архангельск, дальше морем. Максимум через десять вы должны приступить к работе. Повторю: ваша задача обеспечить нормальную работу ученых. Никакого самоуправства, никаких жестких мер. Прежний начальник лагеря грешил этим. Впрочем, он вряд ли понимал важность стоящих перед ним задач и к тому же был не из нашего ведомства.
– Его отозвали?
– Произошел несчастный случай. Во всяком случае, так мне доложили. Кстати, вот вы и разберитесь, что случилось на самом деле. Если вопросов нет – можете быть свободны. Вас доставят в нашу гостиницу, приведете себя в порядок, составите список необходимых вещей. Завтра в десять ноль – ноль за вами заедут, – комиссар поднялся с места, протянул руку, – желаю удачи, товарищ лейтенант.
Назаров залпом допил чай, пожал протянутую руку и, все еще ошарашенный, направился к двери.
– Кстати, Александр Владимирович, вы знаете, что за вашу голову франкисты назначили довольно солидное вознаграждение.
– Да, я в курсе, товарищ комиссар третьего ранга. Постараюсь, чтобы никто не разбогател за мой счет.
Вещи ему вернули все, но по прибытию в гостиницу для сотрудников НКВД, он обнаружил в номере военную форму с прямоугольниками в петлицах. На столе, в новенькой, пахшей кожей кобуре, лежал пистолет «ТТ». Назаров наполнил ванну, и долго в ней блаженствовал. Ужин ему принесли в номер, поскольку дежурный по этажу прозрачно намекнул, что выходить из номера Назарову не стоит. Поужинав, он примерил форму. Все было по его размерам, только шапка немного великовата.
Дежурный поднял его в восемь, Назаров проглотил завтрак и еще час сидел возле окна, наблюдая за жизнью старой московской улицы. «Словно и не уезжал никуда», – подумал он. Так же бегали и швырялись снежками мальчишки, дворник-татарин гонял их, размахивая метлой. В окнах дома напротив, за отдернутыми ситцевыми занавесками, стояли на подоконниках горшки с геранью и столетником.
Машин на улице Горького было немного, падал легкий снежок. Промелькнуло мимо здание Главпочтамта, Белорусский вокзал. Тушинский аэродром находился почти за городом. Вдалеке, через замерзшую Москва реку, на холмах, виднелась деревенька Строгино. Там он провел несколько летних каникул у бабки с дедом. Наверное, осталась еще какая-нибудь дальняя родня в деревне, но когда теперь туда попадешь. Да и узнают ли в лейтенанте госбезопасности драчливого Сашку Назарова бывшие детские друзья? Автомобиль подвез его прямо на летное поле. «Старый знакомый», – улыбнулся Назаров, увидев прогревающий двигатели «Дуглас». Только этот, в отличие о того, на котором он летел в Москву, был темно-зеленого цвета.
Стоящий возле трапа пилот приветливо кивнул ему.
– Вы с нами летите?
– Я.
– Прошу, – сказал летчик, раскатывая букву «Р» и картинно отводя руку в сторону трапа, – экипаж под парами. Вася, – крикнул он бортмеханику, мочившемуся у хвоста самолета, – хватит землю удобрять. Вам, кстати, тоже рекомендую, – обратился он к Назарову, – летим без посадки.
– Да вроде пока не хочется, – пожал плечами Александр.
– Тогда все, по местам.
Взвихрился под винтами снег, напоминая взлет с Киевского аэродрома, поле опрокинулось, ушло назад. Летчик заложил крутой вираж, ложась на курс. В отличие от «Дугласа», на котором Александр летел из Парижа, в этом не было ни салона, обшитого бархатом, ни столика с креслами. По бортам стояли скамейки, а в проходе, закрепленные ремнями, лежали тюки с каким-то грузом. К тому же Назаров уже в первые минуты понял, что шинель не спасет его от холода, тем более, что двигаться, для того, чтобы согреться, было негде. Он уже хотел попроситься к летчикам в кабину, когда из пилотской выглянул бортмеханик и подал ему огромный овчинный тулуп.