Кто-нибудь другой может быть принялся бы готовиться к встрече с праотцами в местах вечной охоты. Но, хотя Майский Жук похолодел от испуга, сердце заколотилось, чуть ли не в горле, а руки-то привычно делали своё дело. Подобные ситуации предусматривались, и отрабатывались на тренировочных полётах.
Налёг на управляющую трапецию что есть силы. Руки загудели, казалось, жилы вот-вот порвутся от напряжения. И мало-помалу Летун выправился. И хотя шёл угрожающе низко, Но к земле уже не приближался. Скособочился, летел левым углом чуть вверх и вперёд, за правым плечом сзади трепыхались обрывки обшивки, но падение прекратилось. Однако неумолимо надвигалась новая опасность.
Стена леса.
Если через неё не перелететь, то можно запросто разбиться о деревья. Майский Жук нечеловеческим усилием, так, что потемнело в глазах, а зубы начали крошиться, ещё сильнее налёг на рули. Где-то затрещало, угрожающе загудело крыло, захрустела перепонка, вот-вот готовая порваться, отзываясь судорогами в теле пилота.
Буквально в локте от алчно вытянутых навстречу летуну ветвей нос задрался.
Однако этого мало. Корявые лапы ветвей карябали когтями сучьев. И верхушки - вот они. Однако и Майский Жук не промах.
Напружинил ноги. Вот он, подходящий сук - оттолкнулся, помогая летуну. Ещё один, вновь оттолкнулся, только левая нога соскользнула. Стопа провалилась в развилку, дёрнуло, обожгло резкой болью, трепыхнулся дельтаплан.
Но Майский Жук, выворачивая стопу под невероятным углом, успел её выдернуть. А тут ещё один сук. Беречься не время, опять толчок, ногу словно пробило внутри кости раскалённым шомполом.
Но не обращал внимания Майский Жук уже на эту боль, вот он край леса, в сердце влетела радость - перемахнул!
Поджав ноги, по которым хлестали мелкие ветки последних деревьев, оставил полосу Рощи за спиной. За ней луговина.
Небольшая. Ну, да ничего, натаскивали приземляться и на похожие.
Майский Жук плавно отпустил рулевую трапецию, выровнял летуна, чуть-чуть подтянул на себя. Дельтаплан устала, шелестя, осторожно приблизился к земле. Здесь уже помогая ногами, в три прыжковых шага, не обращая внимания на жуткую боль, осенним листом сел в траву.
Дёрнул верёвку, распуская хитрый узел, освобождаясь, выбрался и первым делом, прихрамывая, обошел, оглядел летуна.
В полёте всё ещё теплилась Надежда, что удастся помочь другу. Но увидев повреждения, понял, что сам здесь этого исправить не в силах, нужны мастера и материалы. А позади слышались возгласы и команды, всё понятно: бледнолицые враги кинулись в погоню.
Майский Жук отвязал из зажима, выхватил драгоценный сейчас светописец. Из другого зажима высвободил банку с бензином как раз для таких случаев.
Присел на корточки, взял в ладони Полотно летуна, прижал к лицу, горячо проговорил: "Прости, вылечить я тебя не могу. Но и чтобы ты достался врагу никак нельзя допустить. Но ты знай - мы непременно встретимся с тобой в Долине вечной охоты, обязательно встретимся!". Увидел перебитый шест, схватил щепку, сунул за пазуху, во внутренний карман гимнастёрки, ближе к сердцу.
Встал. По щеке сурового индейца градиной скатывалась слеза. Здоровой ногой вышиб распорку между крайними шестами. От натянутой парусины дельтаплан полусложился словно веер.
Налегая грудью, Майский Жук сложил его окончательно, захлестнул ремённой петлёй, срывая ногти выдрал деревянную затычку из склянки. И полил сверху вниз, как учили, чтобы бензин стекал.
Добился, чтобы жидкость пропитала всю парусину. Достал Огниво, или, как бледнолицые братья Командора называют "зажигалка", крутанул колёсиком. Искры вылетели, но огня не последовало.
Ну, да ничего, Это тоже не страшно, достаточно поднести поближе и чиркнуть ещё. На этот раз фитиль зажигалки загорелся, да и искры упали на пробензиненую парусину.
Пламя вспыхнуло, опалило брови и волосы на руках Майского Жука. Он это воспринял как прощальную благодарность друга.