Пока Фернандо и Орлиный Коготь связали обоих подельников вислоусого и кинулись вдогон за улизнувшим, Прокоп освободил радиста и диктовал срочную радиограмму. Ничего этого Савелий не знал.
Когда гонец принёс дурную весть, Савелий словно встрепенулся, сбросил морок. Следовало выяснить детали произошедшего. И он погнал коня в Верховье.
Полчаса спустя он в радиорубке читал сообщение целиком.
Картина складывалась такая.
Кончита с детьми и окружением, нагостившись в Сан-Франциско, надумали вернуться в Галичье. Посреди залива трое пассажиров захватили судно. Собственно, как позже выяснилось, вряд ли им в открытом столкновении удалось бы одолеть Фернандо и Орлиного Когтя. Поэтому главарь пиратов вероломно схватил Мигеля и, угрожая утопить малыша, заставил их сложить оружие и сгрудиться в тесном закоулке подле паровой машины.
После чего, награждая зуботычинами радиста, заставил передать в Галичье требования выдать им три бочки золотого песка и объявить земли княжества Русская Америка свободной территорией с временным управляющим, до свободных выборов, капитаном Уилом Уайтом.
Из заведомо невыполнимых требований Савелий на основании горького опыта 21-го века понял, что семье и друзьям Резанова угрожает смерть. Чёрт с ними, с золотом да мехами, новые добудут, люди дороже.
Но флибустьер не учёл, что радиограмму примут в это, же время и в Верховье.
Пока Савелий полчаса нёсся до поселения, там получили радиограмму ещё и из Галичье, от Кускова. С запросом распоряжений. И предложением послать на выручку пленникам казаков и бойцов КОИ. Молодец Иван Александрович, никакой паники или примиренчества!
Худо то, что без Резанова Савелий слабо понимал "кто есть кто", и у кого, что спросить, просто не знал.
В радиорубке стояла духота и он, расстегнув ворот гимнастёрки, взял карту, вышел во двор, разложил на столе под навесом. Вокруг собрались поселенцы и индейцы.
Афанасий Швецов, теребя бороду, водил заскорузлым пальцем крестьянина, шевелил губами: - Не, Вашество, ежели самой короткой дорогой, через перевал, то сперва выйдешь в Форт Росс, а там до Галичья ишшо полсуток, да от Галичья скоко неведамо...
Быстроногий Волк склонился над разложенным листом карты, полюбопытствовал, что это такое, Савелий в двух словах обрисовал. Краснокожий пригляделся внимательнее, тыча пальцем в отдельные значки уточнил их назначение и, кивнув в подтверждение того, что понял, наконец поднял голову: - Слушай, мой бледнолицый брат Командор, до вот этого места на берегу, - он ткнул в карандашную точку с переданными с батели координатами, - Отсюда есть короткая дорога.
- Сколько по времени? - оживляясь, спросил Савелий, зная, что индейцы меряют расстояния не километрами, а временем в пути.
Индеец поглядел на небо, произнёс: - До заката солнца, если тронемся немедля, поспеем.
Это было всё-равно много, но всё-таки гораздо быстрее проторенного пути.
Собрались быстро.
Проводник покачал головой, мол, "там звериная тропа, лошади не пройдут". Но Казаки и бойцы КОИ ни в какую не хотели отпускать сокесаря одного. Поскакали вместе.
Передовой дозор, основное ядро, тыловое охранение: всё как положено.
Комья грязи, оставшейся после ливня "по дубову велению, по Савелиеву хотению" летят из-под копыт, ветер треплет конские гривы.
Один проводник-индеец мучается, чтобы выдерживать темп. Его, непривычного к верховой езде, трепала в седле, выглядит, словно собака на заборе. Казаки посмеиваются в усы, отворачиваясь, но относились с уважением к стоическому терпению краснокожего.
Десятник не выдержал, подъехал, жестами растолковал, проводник на редкость быстро уловил суть, худо-бедно приноровился к аллюру, скорость отряда подросла.
А в это время на батели "Мария"...
Свою лепту внёс и казалось бы совсем мало подходящий для боя светописатель Прокоп. Собственно, он-то и отвлёк на себя внимание главаря похитителей, когда по светокорреспондентской привычке, автоматически щёлкнул затвором светописца, а затем с разворота шваркнул ближайшего к нему подельника похитителя светописцем. Аппарат оказался настолько добротным, а потому и тяжёлым, что Разбойник вскрикнул от боли и потерял равновесие.