- Так это покуда неквалифицированная рабочая сила, - вздохнул Путилов, лет сорока, с прорастающим брюшком.
- А вот это другой вопрос, Николай Иванович, - Савелий пошарил в бумагах на столе, поднял вопросительный взгляд на секретаря. Тот понял без слов, ловко выдернул листок, подал. Савелий вчитался, кивнул, ткнул карандашом в написанное: - Вот, сообщает Павел Михайлович Рябушинский. Наш караван по Орегонской тропе добрался до Сент-Льюиса на Миссисипи, нанял помещение под торговый дом. Твой корреспондент, - нашел глазами Прокопа Анфилатова, - из золотоискателей, прибывший с Кондратовской ватагой из Нома, ну тот, американец, по твоему поручению разместил в газетах объявление о найме мастеров.
- Джек Лондон, - обрадовался Прокоп.
- Да, он. Будем надеяться, что наши условия привлекут умельцев. Он и рекламу керосина опубликовал, поглядим, что получится. К тому же ушли люди к посланнику Российской Империи в САСШ Бодиско Александру Андреевичу. С просьбой содействовать нашим дипломатам и купцам.
- А по нашим делам? - вразнобой спросили Гершель, Морозов и Демидов.
- И по вашим ушли. Аникей Ксенофонтович, взглянул на судостроителя, - и корабелов поищут. Хорошие у них корабелы?
- Пятеро у нас на верфях, дельные мастеровые, худого не скажу.
- Катера ваши на славу вышли, Рябушинский в восторге. Ещё сделаешь до февраля пяток?
- Сработаем. Только паровраты давайте.
- Командора, - подал голос индеец, и Савелий повернул голову: - Чинука хотеть вместе с русскими, как по Орегону, отправить на Великие равнины за Скалистыми горами дары нашим краснокожим братьям.
"Как же дары, - внутренне усмехаясь, подумал Савелий, да вы индейские евреи, выгоду свою в торговле не упустите! Но нам и это на пользу, оградите от ненужных нападений воинственных степняков, команчей и прочих Апачей, всё нам меньше войск держать". А вслух поинтересовался: - Какие дары хочет отправить мой краснокожий брат?
- Табак, юколу, ножи, одеяла, сёдла, бисер и цукли, - загибая пальцы перечислил вождь.
- Хорошо. Если обещаешь договориться с твоими равнинными краснокожими братьями, что мои люди ходят через их земли свободно.
Индеец важно кивнул. Взаимовыгодная сделка заключена.
- Чингисхан, сможем дальнописец прокинуть через Скалистый хребет, до нашей многострадальной одиночки на той стороне? А то радио через гору почти не берёт, постоянно мучаются радисты.
- Да, Ваше СоВеличество, к январю тут закольцуем сеть и примемся, провод пока есть.
- Анатолий Николаевич, - Савелий обернулся к Демидову, молодому высокому парню, напоминающему Маяковского, - Ты метал, просишь, а своих рудознатцев снарядил на поиски?
Тот обескуражено и одновременно обезоруживающе улыбнулся: - Виноват, Ваше СоВеличество, с этими разгрузками-переездами, да пока прокатный стан монтировали под листовое железо, совсем запалился. Упустил короче.
- Вот то-то и оно. Подойдёшь попозже, покажу карту, обмозгуем. Нам ведь не только железо потребно. Как кровь нужна медь, так ведь, Чингисхан? - Казах кивнул, и Савелий подытожил: - А она есть неподалёку.
Закончилось совещание у СоКесаря за традиционным самоваром в смежной комнате отдыха.
А 27 февраля 1809 года Савелий с удовлетворением читал шифрорадиосообщение из Сент-Луиса. Дошел второй караван паровых катеров Княжества, мода на меха русского калана и морского котика докатилась и до САСШ, цены разве что чуточку ниже европейских. В портах Атлантического побережья САСШ грузятся хлопком для Английских мануфактур суда, и пронырливый Рябушинский договорился о поставках вместо этого в Княжество. "Надо наградить!" - подумал Савелий. Но главное, в пункты вербовки потянулся поток желающих переселиться и принять подданство Великого Княжества Русская Америка.
Савелию, однако, прибавилась ещё одна головная боль. Одна, но доводила его до исступления. Сокольников досаждал педантичными отчётами Княжеского банка.
Все эти дебиты, кредиты, сальдо Савелию приходилось выслушивать и подписывать. Финансист не отставал от него, пока дотошно не отчитывался до копеечки. А у Савелия в это время в глазах мельтешили синие ситцевые нарукавники, в ушах стоял стук костяшек счётов, он тихо ненавидел посетителя и мечтал улизнуть. И многодневные марш-броски из прошлой жизни, выматывающие до изнеможения, уже не казались ему столь уж тяжкими.