Базаров нехотя поднялся.
- Где эта палочка-выручалочка?
- Вот она, - хозяин помещения протянул, выструганную в виде монтировки, дубовую деревяшку. Спросил в сердцах, - зачем она нужна? Поясни хоть, Николай Петрович.
Наедине-то они разговаривали по-простому.
- Хе, гляди, - Савелий в рубахе с коротким рукавом повалил колесо и, совершенно пренебрегая тем, что может извазюкать гершалки, плюхнулся на колени, утопил в жёлоб снизу резиновое кольцо. Нажимая и постукивая прихваченной у тележных мастеровых киянкой по выступающим бокам, постепенно утопил. Остался верхний край. Поддел монтировкой и вот теперь утопленное полностью резиновое кольцо, конечно, не без усилия, после некоторого нажима и надувания щёк - у Савелия даже вены вспухли на висках - , с чмоканием село на место. - О! Понял как?
- Блин, - Базаров мотнул головой, - Ни фига себе!
- Так. Вот чего. Делай четыре таких колеса. Мастеру я заплачу, скажешь там. И на лёгкую повозку. Понял?
- Понял, понял, Николай Петрович.
Уходил Савелий удовлетворённый. Конечно, самому делать не было никакой нужды, можно было дать распоряжения. Но Савелию казалось, если он сам не сделает, то без него никто не сумеет. Отчасти это правда. Вот с тем же ободом. Но, в конце концов, и он это отчётливо понимал - и это тоже вполне решаемо. Истина крылась в другом. Истина крылась в том, что стоит признаться себе уж в конце концов - до чёртиков хотелось убежать от кабинетной тоски и бумажной работы.
Как бы то ни было, а три дня спустя Савелий подкатил к рабочему дворцу на разъездной сокесарской бричке. Хотя обычно старался ходить пешком, чтоб разминать ноги. Но сейчас, под шуршание резиновых шин, сердце сладко ныло от ностальгии. Он, словно бередя рану, всё не мог накататься.
Глава 20: Советник
в которой Савелий получает шанс
Колёса успокаивающе шуршат, конские копыта, обутые в накопытники из бизоньей шкуры с резиновым протектором ненавязчиво отстукивают ритм, запах разнотравья расправляет лёгкие.
Савелию нравятся такие поездки, думается легко, времени навалом, из головы выветриваются заботы.
Сегодня надо в Галичье оглядеть контейнер из Владивостока и решить, куда в первую очередь отправить дефицитные радиолампы. А заодно по дороге хорошо выстраивать в мыслях действия на будущее.
Рядом на скамейке вертит головой Петька. Упросил отца взять с собой. В самом деле, в Галичье с судном из Китая прибыл специалист по бумаге. А поскольку судно водоизмещением свыше четырехсот тонн, то напрямую по Орегону подняться до реки Виламет оно не в состоянии, и разгружалось в Галичье. Ну, вот Петьке и не сиделось. Он так объяснил, что зачем столько времени терять, он у мастера по дороге в Орёл кучу чего по бумаге порасспросит.
Савелий потрепал мальчишку по вихрам, куда деваться, пришлось взять.
С ними рвался и Мигель, но мелкий ещё, его бы надо было брать с нянькой, а это уж совсем не то, что надо Савелию. Хотя сам-то он, конечно, лучше всего взял бы Аньку...
Не мог он понять себя, почему всё время, любую свободную минуту стремится поиграть с этой малышкой. И она к нему тянется. Но совсем ещё мелкая, грудничок, не потащишь. Мммдаа...
А Петьку, да и Мигеля, и Ольку он старался любить всеми силами души. Просил же Резанов за ними приглядеть, вот и ощущал себя в ответе. Старался. Но того, что чувствовал к Анне, не чувствовал ни к кому из детей бывшего владельца собственного тела. Старался никого из них не выделять, но понимал, что получается не очень хорошо. Плохо получается.
Петька по выезду из Орла восторгался окрестностями. А как подустал, с тяжёлым вздохом, будто маленький старичок, Достал из такого же планшета, как у Савелия, одинаковую записную книжку. Ему великоваты, но отказываться, ни в какую не хотел. Сидел, перелистывал, морщил лоб, черкал. Порывался задать вопросы, раз даже рот открыл. Савелий наблюдал искоса. Но мальчишка сдержался, задумчиво покивал, вновь принялся царапать карандашом. Находил решения самостоятельно. Этим он напомнил Резанова, чем нравился.
Савелий не утерпел, спросил, "какой вопрос сын хотел задать и какое решение принял". Выяснилось, что вопрос серьёзный, а решение неоднозначное, но в данной ситуации наилучшее. Что ж, это хорошо.
Подставляя левую щёку ноябрьскому солнцу, Савелий перебирал в памяти события истекшего года. И в первую очередь напряженно прикидывал появившийся шанс на возвращение. А перед мысленным взором мелькали картинки.