— Нет.
— Тогда как знаешь, — спокойно сказал секретарь. Потеряв к ней всякий интерес, повернулся к Илье: — Ко мне?
Илья, волнуясь, стал объяснять, что хотел бы в Сибирь.
— Почему так далеко? — вмешался «вербовщик», и его бесцветные, усталые глаза под очками на миг оживились, стали колючими.
— Э! Далеко! Зато интересно.
— Все это верно, — со вздохом сказал секретарь, будто самому захотелось в Сибирь. — Но путевку не дам. И не проси. Под боком у города строят крупнейший в стране нефтеперерабатывающий завод, а ты — Сибирь. Людей не хватает. Давай на строительство, сейчас направление получишь. Вот и секретарь комитета комсомола стройки — Трофимов. Познакомься.
— У нас только подъемных не дают, — сказал «вербовщик», он же секретарь комитета.
Илья разозлился: «Думает, ради денег еду».
— По себе, что ли, меряете? — спросил он Трофимова. Вышло грубо.
Но тот не обиделся, наоборот:
— Слушай, парень, — сказал он, — устраивайся к нам, много не потеряешь. Размах у нас не хуже сибирского. — И опять его бесцветные глаза стали колючими.
Прежде чем что-то ответить, Илья взглянул на Галю. Она помахивала пальцем около губ: дескать, не соглашайся.
— Я подумаю, — сказал Илья.
Трофимов кисло поморщился, словно глотнул уксусу, и опять стал смотреть в окно.
За окном звенели трамваи, пахло расплавленным асфальтом. Стоял душный летний день.
Из райкома вышли вместе, пересекли улицу и оказались на бульваре. Илья хмурил лоб, пытаясь найти, что сказать, но слов не было. Все-таки за год Галя очень повзрослела. Стучит каблучками по утрамбованной битым кирпичом дорожке: топ-топ, топ-топ. Туфли маленькие, нога аккуратная, упругая, а каблуки — как гвоздики. Удивительно: на гвоздиках и не падает. Смотрит по сторонам, одной рукой легонько размахивает, а вторая полусогнута: что же, мол, ты не догадаешься взять?
И Илья робко взял ее под руку, пристроился в шаг. Но едва ли ему стало легче. Беда с этими девчонками, умеют языки парням связывать. В таких случаях говорят о погоде. Например: «Вы не замечаете, как сегодня жарко?» Или: «Посмотрите, что за небо, — ни одного облачка!..»
Но вслух он сказал:
— Давно мы не виделись.
— Давно, — вздохнула Галя. — Что у тебя нового?
— Да ничего особенного. В прошлом году в институт не пошел. Немного поработал.
— Разве? — удивилась она. — А что ты делал?
— Великолепная была работа. «Голову выше. Вот так. Приготовились. Снимаю…» Другой раз сядешь у окна и посматриваешь на людей, что проходят мимо фотоателье: не зайдет ли кто увековечить свою личность. Жалко, ты никогда не заходила.
Галя засмеялась, потом сказала:
— Я думаю, неплохо было: чисто и не устанешь.
— Я так же думал… пока не сократили.
— Забавно.
— Вполне. Если не вспоминать, что сокращают самых непригодных.
Это произвело впечатление. После некоторого молчания она с доверием сказала:
— Захочу я, помогут устроиться в институт. Только дала слово: никогда не пользоваться услугами родственников. Выросла, так дайте возможность добиться цели самой.
«Красиво…» — усмехнулся Илья.
— А ты что, поступил бы иначе?
— Представь, никогда об этом не думал.
— Не верю, — решительно заключила Галя. — А вообще-то я тебя не узнаю, не такой был.
«Будто ты не изменилась», — мысленно возразил Илья, а вслух добавил:
— Родственников, которые могли бы куда-то устраивать, у меня нет. Поэтому никогда не приходило в голову.
— А мне приходит. И последнее время очень часто. — В ее голосе появились капризные нотки. — Помнишь, ездили в колхоз картошку копать? Кто меня назвал «маменькиной дочкой»?
— Забыл.
— А я не забыла. Всю ночь тогда проревела и все равно на следующий день выбирала картошку в перчатках. На своем настояла… Как уж тут за маменьку не держаться. Знакомства у нее всюду: в институтах, промторге и еще всяких порядочных учреждениях. А папенька направлен на работу в район. По оплошке он не заводил знакомств. До свидания!
Вырвала руку и почти побежала. Илья пожал плечами, пытаясь понять, что ее так рассердило. Опомнился и поспешил за ней.
— Минуточку, гражданка. Так не полагается. Мы еще должны решить, куда устраиваться на работу.
— Совсем вылетело из головы, — сказала Галя. Серые продолговатые глаза смотрели уже ласково, с лукавинкой.
Вышли к Волге. Илья думал, что Галя хочет побродить по набережной, но она побежала по лесенке, спускающейся к переправе. И это его обрадовало: не забыла добрую школьную привычку, когда всей гурьбой переезжали на ту сторону реки и, не вылезая на берег, обратно.