— Эй, подавай веселее! — кричали ребята крановщице, и в голосе их слышалось веселое озорство.
Со стороны доносился дробный грохот бетономешалки. Илья подошел поближе, понаблюдал за работницей, стоявшей на подмостках, отметил, что и она ловко справляется со своей работой.
Насмотревшись вдоволь, он отправился по разбитой грузовиками дороге в сторону городского шоссе. Вскоре его обогнала машина. Кузов был нагружен и закрыт брезентом. В кабине рядом с шофером он, к своему удивлению, увидел Гогу Соловьева. Гога тоже признал его и отвернулся. «Что это он так поздно, да еще на машине?» — подумалось Илье.
Начинало смеркаться. К вечеру стал дуть свежий ветерок и небо вызвездило. Внизу, в поселке, одна за другой вспыхивали в домах лампочки, второй участок сверкал огнями прожекторов. Когда Илья выбрался на шоссе, в стороне от домов тягуче и нудно завыла собака. По дороге проносились на большой скорости с зажженными фарами автомашины. Илья прошел к остановке и сел на обочине у канавы, дожидаясь пригородного автобуса. Собака выла не переставая, нагоняя тоску.
— На луну лает, — услышал Илья.
Он резко повернулся на голос. У столба с надписью: «Остановка автобуса» — сидела девушка. Около ее ног стоял огромный чемодан с задранными углами. Лампа на столбе освещала правильное чернобровое лицо девушки.
— Она уже третий раз принимается выть, — сказала обладательница огромного чемодана и передернула плечами, как от озноба. — Говорят, они воют, когда какую-нибудь беду чуют. И такое впечатление, будто стоит кто рядом и твердит: ты плохая, все плохие… У вас не бывает такого состояния?
Илья улыбнулся странному сравнению, подошел к девушке и стал с любопытством рассматривать ее. На ней была застиранная кофточка и старая черная юбка, на ногах полуботинки. Толстые косы переброшены на грудь, она задумчиво перебирала их пальцами.
— Строят как, — кивнула девушка в сторону завода.
— Строят, — ответил Илья.
— Принимают на работу?
— Да. Народу требуется много.
— Хорошо, — сказала она. — А общежитие дают, не слышали?
— Не слышал, — сказал Илья. — А вы сюда?
— На стройку, — вздохнула она, доверчиво глядя на него. — Ехала в автобусе, не удержалась и вышла посмотреть.
— Откуда вы? — спросил Илья.
— С Кубани.
— С Кубани? — вырвалось у него. — И к нам на Волгу? Что, ближе работы не нашлось? Или здесь родственники?
— Никого. — Она поднялась с земли и, отряхивая юбку, посмотрела в сторону строительства. По бетонной дороге к поселку шла вереница машин, освещая холмы насыпанной земли, временные заводские постройки. — Пока одна, почему не поездить, — по-взрослому добавила девушка. — А на Волге мне побывать давно хотелось.
— Ничего не понимаю, — удивился Илья. — Одна. А жить? Вдруг нет общежития?
Самому ему, когда собирался в Сибирь, и в голову не приходило подумать о жилье. Но то он, а то какая-то пигалица, которую каждый может обидеть.
— Найду жилье, — сказала она уверенно, а Илье показалось — беспечно.
«Черт знает что, — подумал он. — Глупая, что ли?»
— Ночь уже, — сказал он.
— Ночь, — вздохнула девушка.
— Куда же сейчас? — допытывался Илья, страшно заинтересованный этим беспечным и, видимо, все же милым существом.
— Куда? — переспросила она. — Не знаю. На вокзал, пожалуй. Торопиться некуда, вот и сижу.
«Точно, глупая…»
Илья живо представил ее на вокзале, прикорнувшей возле огромного чемодана и вздрагивающей от каждого шороха.
— Отчаянная ты…
Девушка грустно улыбнулась.
Подошел, сверкнув фарами, автобус. Девушка безропотно позволила Илье взять чемодан, оказавшийся неожиданно легким, почти пустым. «Пара платьишек, наверно, и все добро». В плохо освещенном автобусе они сели рядом.
— Звать тебя как? — спросил Илья.
— Оля Петренко. А вас?
— Меня Илья, Коровин.
— Илюша, — зачем-то сказала она.
Пока ехали, Оля сообщила, что дома в станице у нее мать, маленькая сестренка и отчим, человек в общем-то неплохой, ласковый. Отпустили ее легко. «Поезжай, поживи самостоятельно. Захочешь — вернешься в любое время».
Узнав, что Илья со стройки, доверчиво прижалась к его плечу, стала расспрашивать: кем работает, интересно ли? И за ее вопросами чувствовалось: хоть внешне держится молодцом, на деле отчаянно трусит. Перед остановкой напротив вокзала она поднялась, вздохнула глубоко и протянула маленькую руку.