Я тише травы и ниже воды сидела на предпоследней парте в кабинете математике, сливалась со столешницей, пригнувшись как можно ниже, и молилась про себя, чтобы меня не вызвали к доске. Да, то ли утро у меня неудачное, то ли учителя сговорились против меня, - призыв к зеленному монстру на побывку случился.
Стою возле доски, дрожу как осиновый лист. Мел подрагивается мне в такт, а кто-то откровенно потешается надо мной. И это не Инесса, дорогая сводная сестрица, а жутко ехидный и противный Михаил Сергеевич, вечно лезущий со своими комментариями.
Тамара Львовна вышла на заслуженную пенсию тем летом. И с начала учебного года математику у нас преподает никто иной как Михаил Сергеевич. Молодой и симпатичный учитель заявил себя как перспективный специалист. Своим грудным баритоном он разжёвывал материал, и тот приобретал смысл даже для меня. Прибавите к этому рельефный торс, проглядывающийся сквозь водолазку, золото волос и яшму глаз, и станет естественным, что домашнее задание теперь делают все девочки. Ну кроме меня разумеется…
- И долго ты еще будешь копаться? Смелее, Варя, смелее. Доска безобидная и вовсе не кусается.
Угу, не кусается. Она оглушает, ослепляет и лишает дара речи. Мысли при контакте с болотной страшилкой запутываются в узелок, спасательный конец которого маскируется под цельную нить.
Михаил Сергеевич, уставший наблюдать за моим позором и разоривший запасы шуток, оторвался от своего поистине великолепного учительского кресла, не вписывающегося своими резными ножками в обстановку класса. Он оттеснил меня и твёрдой рукой вывел формулу. – Знаешь ее? – его палец тыкнул в набор букв и цифр, которые мне посчастливилось пролистать в тетради Лены.
- Нет.
- А эту. – другая формула материализовалась рядом с первой.
- Нет.
Отряхнув руки от мела, он протянул совсем не по-учительски:
- Мда, Негусто.
- Угу. – Как не согласиться – негусто еще мягко сказано, с передних парт шепот доносил и более конструктивные замечания касательно моих умственных способностей.
- Все замолчали!
Удивительно, но без крика, коим успокаивали большинство преподавателей стадо юных дарований, двумя короткими словами этот мужчина добился абсолютной тишины. Когда командование оравой молодежи – призвание…
- Смотри внимательно. – это уже было обращено лично мне.
Следующие двадцать минут мне вдалбливали прозеванное и прогулянное на прошлых уроках. Конечно, бездарно тратить урок ради одной нерадивой ученицы никто не стал. Мне на смену вызвали Инессу, решившую выпадший на мою долю номер за пару взмахов мелом.
К звонку туман в голове рассеялся и снизошло ветхое озарение. Главное не растерять его до следующей математики, а то все старания красавчика-преподавателя насмарку!
По сложившимся традициям с последних двух уроков я сбежала. Опыт за два года у меня накопился славный. Мне с лёгкостью удавалось пробраться в гардероб незамеченной, проскользнуть минуя посапывающую гардеробщицу, самостоятельно обменять куртку на номерок и, пригнувшись, прошмыгнуть под носом бдящего охранника.
Можно было бы отсидеть все уроки как прилежная девочка, поторопиться и успеть на маршрутку. Тринадцатая маршрутка без сантиментов, не петляя по городским улочкам, напрямую доставляла почти до дома за минут двадцать вместо обычного часа с копейками. Но она ходила редко и прихотливо, по собственному, одной ей ведомому расписанию. При этом нужная остановка, входившая в схему ее движения, располагалась далеко от школы и не брала в расчет мой автобус. А самое обидное, когда ты дотопал до остановки под конвоем снежинок, беспощадно впивающихся в лицо и ладони, выждал отведённый час под шквалом ледяного ветра, маршрутка проезжала мимо. Рисковать работой, доверяясь случаю, мне не хотелось. Слишком сложно найти прибыльный заработок школьнику.