— Да мне не сложно, — бросила напоследок Зоя. — Танюшка с Владом пригласили недельку пожить в вашем «Хуторе», а сына я отвезла к родителям в соседнее «Волково». Пока время есть, помогу. Хоть как-то отблагодарю за гостеприимство.
Глеб сам не понял, как у него вырвались слова:
— Так, может, вы у меня поработаете эту неделю вместо Марины? А я вам хорошо заплачу.
Он зачем-то назвал сумму, равную двум окладам его помощницы. Видя, как у девушки округлились глаза, понял, что ее доход гораздо скромнее.
— Ничего себе у вас тут зарплаты, — пробормотала она. — А что с Мариной? На повышение пойдет?
— Пойдет она… — Только Глеб хотел сказать, куда пойдет секретарша после сегодняшнего «выступления» в его спальне, но не успел.
В приемной появилась Марина. Из одежды на ней было то самое шелковое покрывало, которым Глеб ее ранее укрыл.
— Ой, Глеб Сергеевич, вы уже приехали? А я пока вас ждала, притомилась. И кажется, вашу спальню с гостевой перепутала, — глупо хихикнула секретарша, кокетливо поведя плечиком, с которого соскользнула шелковая ткань.
Правда, тут же прикрылась, заметив Зою.
— Вот значит как… — нахмурилась рыжеволосая гостья, а Глеб отчего-то занервничал. — На повышение, значит, пойдет? Теперь ясно, за что вы платите такие деньги своим помощницам!
Она выбежала из приемной, а Седой зачем-то отправился за ней.
— Зоя! Постойте! Вы все не так поняли! Марина уходит. Именно поэтому мне срочно требуется временная помощница на эту неделю, пока я не подыщу замену! Предложение в силе, как и оклад!
Волк одобрительно рыкнул, а мужчина злился: и на Марину, которая поставила его в неловкое положение, и на Зою, которая подумала черт знает что, и на себя, что как мальчишка выбежал на улицу и принялся уговаривать строптивую ведьму. Ну что он, в конце концов, не найдет себе секретаря в поселке?
Зоя, отмахнувшись, убежала, а Глеб вернулся в дом и застал Марину возле стола. Нахалка, ничуть не стесняясь, схватила его бутерброд.
— Уйди! — рыкнул Глеб.
Он с нежностью посмотрел на завтрак, приготовленный ведьмой, а затем перевел тяжелый взгляд на помощницу. Или офис-менеджера, как та себя называла. Но в любом случае уже бывшего.
— Куда идти-то, Глеб Сергеевич? В спальню? — оживилась Марина и отложила бутерброд.
— К себе домой иди! Ты уволена!
Седой всегда старался быть вежливым с дамами, поэтому и складывалось обманчивое ощущение, что глава стаи плюшевый и пушистый. Но сейчас зрачки опасно сузились, а из горла вырывались звуки, больше напоминающие звериное рычание.
Секретарша попятилась в коридор:
— Я же ради вас старалась! Живете один, как сыч, без женского тела. В смысле без тепла. Думаете, я просто так из маркета к вам в помощницы перешла? Да больно надо бумажки перебирать и на звонки отвечать! Надеялась, что наконец-то разглядите мои достоинства!
— Достоинства я хорошо разглядел, — согласился Глеб. — Только они мне ни к чему. Мне помощница нужна, а не прости… прости господи, грелка постельная! Таких я и в городе найду, в поселке гадить не буду.
— «Гадить»! Слово-то какое подыскали! Это называется «заниматься любовью», Глеб Сергеич! Да так, чтоб все тело трепетало, чтоб душа развернулась и свернулась! Чтоб…
— Чтоб я тебя, Марина, здесь больше не слышал и не видел! — прервал трель помощницы Седой.
— А до этого очень даже видеть могли, — всхлипнула Марина и подтянула повыше тонкое покрывало на пышной груди. — Вон на ноги мои давеча как смотрели, словно вас на голодном пайке месяц продержали! А когда я к вам в коридоре бедром прижалась, думаете, не заметила мужскую потребность?! По всем признакам вы ко мне неровно дышали!
Глеб ошарашенно смотрел на помощницу и пытался понять, как он пропустил паранойю? И ноги и грудь он, конечно, замечал, а вот посыла не разглядел.
— Марина, остановись! Ты себе уже на увольнение без выходного пособия наговорила, — угрожающе прищурился Седой. — Лучше уходи по-хорошему…
— Ах так?! Значит, лямур пердю? — всхлипнула женщина.
— Чего? — нахмурился Глеб.
— Это по-французски! «Любовь прошла — завяли помидоры». Но вам не понять!
— Не понять, я в школе английский учил, — согласился Седой.
Марина закинула на плечо край покрывала и гордо вскинула подбородок: