Мой собственный хищник. Мой грозный босс.
— Я не могу до бесконечности терпеть такой соблазн рядом, — он захватывает мочку в плен своего рта и слегка прикусывает ее зубами.
По моему телу пробегает дрожь удовольствия, и я инстинктивно выгибаюсь в его объятиях. Сознание словно плывет и подрагивает в восхитительно приятном напряжении.
— Я тоже… — вырывается у меня нечаянное признание.
Услышав эти слова, Царевичев впивается в мои глаза пронзительным ищущим взглядом.
— Ты сейчас серьезно?
Я вспыхиваю и закусываю губу. мгновенно придя в себя. Глаза опускаю вниз.
— Только не принимай это как призыв к немедленным действиям, Артём, — прошу тихо. — Ты всё ещё женат.
— Я разведусь, — быстро говорит он. — Очень скоро.
— Вот когда разведешься, тогда и вернёмся… — я легонько пробегаюсь кончиками пальцев по его груди, продолжая избегать прямого контакта наших глаз, — к этому разговору.
Царевичев вдруг с глухим стоном стискивает меня — так сильно, что мое дыхание сбивается. Он утыкается лицом в изгиб моей шеи, жадно и глубоко втягивает запах кожи. Чувствую горячее прикосновение его губ.
— Ты с ума меня сведешь, моя Золушка, — его голос звучит так, словно Царевичев пробежал стометровку и ему не хватает кислорода. Вместе с тем в его тоне проскальзывает и нетерпеливая радость. — А знаешь, что с тобой может сделать свихнувшийся и озверевший от недо… неудовлетворенный босс?
Я украдкой улыбаюсь.
— Съесть? — а всё внутри таки трепещет от нежности к нему.
— Хуже!
Не знаю, что на него находит, но он внезапно всерьез начинает тискать меня и покусывать везде, куда дотягивается. Задыхаясь от щекотки и смеха, я рьяно отбиваюсь.
— Перестань! Фу, нехороший босс!
Он замирает и опасным тоном спрашивает:
— Что ты сейчас сказала?
— Ничего! — поспешно открещиваюсь я.
— Ты считаешь, что я похож на твоего эрдельтерьера Люси и мне можно раздавать собачьи команды?
— Ни в коем случае! — я делаю очень серьезное лицо. — Ты совершенно не похож на Люси. У него четыре ноги, а у тебя всего две. И зубы покороче. Кроме того, твой слух и нюх оставляют желать лучшего, потому что у собак…
— Катя, я тебя люблю.
У меня перехватывает дыхание.
— Что.
Ушам своим не верю. Может, я сегодня до сих пор не проснулась и потерялась в какой-то прекрасной фантазии? Потому что чудеса происходят в моей жизни сплошной чередой.
Настюша будет теперь в безопасности под моей опекой. Папа талантище и скоро у него будет крутая выставка для странных богатых чудиков, обожающих страшилки вместо нормальных картин. И… Царевичев только что признался мне в любви.
Признался в любви. Ко мне.
Не могу вымолвить ни слова, только сижу вся растрёпанная на его коленях с глупо приоткрытым ртом и недоверчиво взираю на него.
Никто и никогда ещё не признавался мне в любви. Бывало, мужчины клеились на работе и часто звали на свидания, но я избегала их, как огня, помня о своей ответственности перед Настюшей. У меня просто физически не было времени заниматься флиртом и ходить на свидания. И жила я по одной и той же суровой схеме: дом-садик-работа, работа-садик-дом. И меня всегда больше занимали приземлённые мысли о том, где бы заработать ещё денег честным трудом, нежели мечты кому-то понравиться и завести семью.
Лихорадочно облизываю пересохшие от волнения губы. Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет из груди.
Сейчас я тоже скажу ему. Вот прямо сейчас. Только храбрости наберусь. Потому что это очень важные для меня слова.
Царевичев наблюдает за мной с внимательным прищуром, словно вычисляя что-то, и вдруг я замечаю, что он держит пальцы у меня на запястье.
Одну секунду смотрю вниз, а потом неожиданно для себя озвучиваю интуитивную догадку:
— Ты что, считаешь мой пульс?
— Я хочу почувствовать твое отношение ко мне без слов, — поясняет он туманно.
Я смущённо отбираю руку.
— И как, получается?
— Тебя очень волнует мое признание. Это приятно, — Царевичев бережно обхватывает мое лицо ладонями и говорит серьезно: — Хотелось бы ещё услышать, что мои чувства взаимны. Но пока что я не настаиваю.
Тону в его медовых глазах. Просто тону и не хочу сопротивляться. губы сами раскрываются, чтобы сказать ему то, что он хочет услышать.
Тук-тук.
Короткий лёгкий стук в боковое стекло внедорожника заставляет нас обоих отпрянуть друг от друга и посмотреть на стучащего. Это человек в форме дорожного полицейского.