Размышления девушки, которая собирается на работу
"Что значит быть любовницей известного театрального деятеля? Вот, блин, загнула... Деятеля... Слово-то какое казенное, по-питерски казематное даже. Я, конечно, давно задумывалась над тем, что такое актриса, как добиться того, чтобы выйти на сцену... Думала. И думала о том, как стать актрисой. Конечно, с моими данными... А что, у Алисы Бруновны они лучше были?"
Когда молоденькая девушка собирается на работу, то большую часть времени она проводит в ванной комнате. У Марии Валерьевны Растопчиной такой возможности не было. Для небольшой малосесмейки, в которой она жила с матерью и братом-инвалидом, совмещенный санузел - дело привычное. А если санузел совмещен, то поутру на него особый спрос. Вот и сейчас - крутится Машенька перед зеркалом, в одних трусиках, то на цыпочки пристанет, то присмотрится, стоит ли выдавить прыщик на подбородке, то грудь приподнимет - достаточно ли пышная для ее возраста, вообразит себя Любовью Орловой в знаменитом "Цирке", погримасничает, потом станет Лайзой Минелли, но всего лишь на секундочку: в двери уже нервно дергается ручка. Пора выходить.
"Нельзя любить театр так, как люблю его я. Любить театр так, как люблю его я, вредно для здоровья". - Маша накидывает на себя чистенький, но порядком выцветший халатик в мелкий сиреневый цветочек, впрочем, в ее возрасте ей идет все, даже вылинявший халатик. Легким, почти летящим, шагом подскакивает к двери (там всего-то два шага в длину, не такая уж и великая дистанция), со вздохом открывает, наталкивается взглядом на мать, которая выносит судно из-под брата, ага, значит, Ежик проснулся. Пора пойти потрепать его по голове, тем более, что мама сейчас тоже начнет собираться на работу.
Так же, что-то напевая себе под нос (кажется, что-то про билет на балет), Машенька подскакивает к брату, который, скрючившись, сидит в своей кровати, сегодня он какой-то особенно бледный, замечает, что мама, как всегда, плохо расправила простыни, автоматическим движением поправляет их и, начинает приводить себя в порядок. Боевой макияж, тонкий, не вызывающий, почти не заметный должен чуть-чуть удлинить немного тяжеловатый овал лица, ах, да... папин упрямый подбородок... Для девушки это небольшой недостаток, скорее, чем достоинство. Маша хмурит брови и тут же вспоминает о том, как впервые попала в театр...
Для кого-то театр начинается с вешалки, для кого-то с парадного входа, а Маша попала сразу же в закулисье. Для нее был открыт служебный вход в театр, вход "только для своих". В театр ее принесла мама. Это была поздняя осень, и, чтобы доча не запачкала единственные нарядные туфельки, мама несла ее от трамвайной остановки на руках. Она так и вошла в театральный мир - на маминых руках, единственном месте, где она себя чувствовала в уютной, расслабляющей безопасности. И именно эти ощущения: уюта, спокойствия, безопасности, спокойствия и любви невольно проецировались в ее сознании на театр.
А еще театр был местом, где был папа. Обычно папы не было. Особенно на выходные - его на выходные не было вообще. Папа появлялся как праздник, шумный, нарядный, мама тут же начинала улыбаться, они куда-то шли все вместе, потом с мамой закрывались и о чем-то шушукались, Маше всегда было интересно знать, о чем они там разговаривают, когда она что-то читает, а подслушать не получалось - они то говорили на кухне, то закрывались в ванной, выставив Машеньке горшок в тесный коридорчик.
Детское любопытство - наивное и беззлобное... Как дорого оно стоит!
Но вот макияж наведен. Маша быстрым взглядом окидывает комнату. Все как и должно быть: все на своих местах, мама уже освободила санузел и начинает собираться на работу.
Ну что же. есть время выпить кофе и немного подумать. В утренние часы вот эта ритуальная чашечка кофе из старой медной турочки, у которой две вмятины на одном боку - следы не самых удачных приземлений. Говорят, это семейная реликвия. Да, эту турочку когда-то папа привез из Армении, мама долго не давала ее в эксплуатацию, а теперь попустило. В чайнике вскипает вода. Маша быстро заливает кипятком кофейный порошок и ставит турочку на огонь. Кофе мгновенно поднимается. Еще секунда, и можно наслаждаться ароматным горьким напитком. Маша пьет кофе без сахара - добавляет в него маленькую щепотку соли и чуть-чуть холодной воды. Так приучил ее папа.
И ее мысли неожиданно возвращаются к театру. Но не к папе, нет. К Нему - к тому, кто стал для нее воплощением того, что она так любила. Он. Тот, к кому она сейчас полетит навстречу, тот, кто ее заметил, заприметил, отличил своим вниманием... Неужели все это случилось? И как оно будет дальше? Как?
Он. Именно Он. Сначала это было что-то вроде шутки, веселого приключения, а потом... и на что ей надеяться? Что о ее заметит? Глупость! А тут вдруг и заметил... И стало на душе тепло, и распустились томно розы, как дивно, чудно, хорошо, что стали явью мои грезы... Ну вот, еще и экспромт сочинила. Итак, обо Оном... Что я о нем знаю? Что он чистюля, аккуратист? Да нет, пожалуй, нет. Он не придирчив, но любит порядок. Не любит бардак, но у себя в кабинете бардак поддерживает и не дает его нарушать. Он говорит, что это "творческий бардак" и без него его покинет вдохновение. Да, еще, он очень деликатен. Настоящий мужчина. Он все может придумать, он настолько талантливый... Потрясно это! Можно сказать, передо мной - мужчина моей мечты.
Нет, мужчина моей мечты - это отец. Он -идеал. Да, да, вы правы, он идеал. Хотя бы потому, что его любила мама...
Прямой нос, чуть тяжелый подбородок - черта упрямых и настойчивых людей, отец был голубоглазым, искрометным и веселым. Он был веселым даже тогда, когда уже болел, когда его приковало к больничной койке, а он все шутил... Все шутил...
Время! Боже мой! Я могу опоздать...
Маша вскочила, подобно вихрю, бросилась из кухоньки в микроскопического вида коридорчик, нацепила на себя легкий плащик, дань утренней прохладе и помчалась из дома вон, на работу, на встречу тому, что она считала счастьем...
В ее голове мелькали мысли: одна за второй, все легкие, шальные. Машеньку переполняло чувство, чувство, которое она, по молодости лет, принимала за любовь. И ей было не важно, что ее избранник далек от идеала, что фигура у него далеко не спортивная, что он бывает раздраженный и желчный, что большую часть времени он находится в состоянии депрессии, что так еще и не отошел от смерти любимой жены. Все это казалось Машеньке ерундой, такими неважными мелочами, что и думать о них не стоило.