- Машенька... я ни к кому так не относился, как к тебе. И ни к кому не испытывал такого чувства, как к тебе. И я действительно хочу, чтобы ты осталась со мной... но я не хочу, чтобы все между нами было банально, так, как с другими. Ты - это не другие. Мне не нужен секс с тобой ради секса. Мне не нужно, чтобы ты становилась вечной домохозяйкой, мне не нужно, чтобы ты была просто любовницей или просто женой...
- Ой, что вы намутили, Павел Алексеевич, вы меня совершенно запутали... может, разберитесь с собой, а потом мне позвоните, хорошо? Мы встретимся, поговорим...
Я вижу, как она уходит, как отгораживается от меня, как ставит между нами стеклянный экран... Еще мгновение, второе - и экран совершенно опуститься и она н успеет услышать то, что я собрался ей сказать.
- Машенька... Вы нужны мне... я хочу, чтобы вы сыграли роль в моем новом спектакле...
Экран рассыпается... Пробил...
- Что? Что вы сказали только что?
- Ну вот.. Наконец-то ты меня слышишь...
- Вы хотите дать мне роль? Почему? Почему роль? Я ничего в вас не понимаю... Какой вы странный человек, право слово...
- Пойдемте на кухню, Машенька. Я приготовлю кофе, и мы обо всем поговорим.
- Идемте, Павел Алексеевич... как все это странно... Очень все странно...
И мы идем на кухню, а она что-то бормочет себе под нос, идет, постоянно пожимая плечами. Ну что же, девочка, теперь у тебя начинается новый этап жизни, посмотрим, чего ты стоишь на самом-то деле...
Глава сорок первая
Гений пиара
Мамалыгин - гений пиара. Про этот факт наслышаны многие. Но мало кто знает, что Мамалыгин - двадцатидвухлетний инвалид, который с трудом передвигается в кресле на колесиках. Он известен как мастер пиара, но вся его мастерская - это Интернет и несколько помощников. Мне удалось с Валерием Мамалыгиным познакомиться лично. И знакомство оказалось настолько удачным, что я удостоился редкой чести - когда мне было нужно, меня одаривали личным приемом.
Сегодня мой день должен был начаться с визита к Вале Мамалыгину. Я проснулся непозволительно поздно: ничто так не усыпляет мужчину, как спящая рядом женщина. А если это еще и молодая девушка... Да, батенька вы мой, а все-таки, способны вы нести высокое, светлое, эротичное... да ладно, просто я как трахальщик заметно вырос в своих глазах... Циничненько получилось... Надо переформатировать мысль. Ага. Вот оно: я стал больше ценить себя, как человека... Господи, какая пошлятина приходит мне в голову этим утром...
Машенька спит на удивление крепко - и на этот раз ее сон не имеет и тени притворства... Как она хотела мне понравиться, а ведь была девственницей, ну, почти девственницей... Во всяком случае, неопытность она старалась компенсировать желанием и горячностью, а искренности у нее на двоих хватит... Я не скажу, что это было виртуозно, но это было куда как чувственнее, чем с Марией. Меня с Мари не оставляло чувство какой-то механичности, она всегда была чуть-чуть, но все-таки отстраненной какой-то, Машенька же была сама любовь, сама страсть, сама нежность... желание... томность...
Ага... вот она и притомилась, милая...
А вы, батенька, на старости лет расшалились, и что, все еще Могем? Могём... точно...
Оказывается, я неплохо варю кофе. Напиток получается густой и ароматный. Я варю его по-армянски, меня так научила прекрасная интеллигентнейшая женщина, Карина Гаспарян. Она из киевских армян, человек известный в театральных кругах, бесподобной добрейшей души человек. Это она научила меня тому, как разбираться с актерскими заговорами, давить бунты в театре и поведала свой рецепт ароматного кофе. Оказывается, когда варишь кофе надо еще два раза доливать в турочку немного холодной воды - как раз в тот момент, когда кофе начинает подниматься, и сахар давать только после того, как второй раз долил воду... Тогда, когда кофе поднимается в третий раз, он отдает весь аромат, который хранили его зерна.
Оставляю Машеньке напоминание о том, что ровно в полдень жду ее в театре, а сам быстро выезжаю к Валику-пиарщику, в надежде, что Машенька все-таки проснется и повиснет у меня на шее, и никуда ехать не придется. Но я, по-видимому, лимит чудес наутро исчерпал. Ничего подобного не происходит. И я сажусь в машину и жму на Литейный, где в старинном доме живут обычные, еще советские жильцы. А если подняться по узкой и вонючей лестнице, то на втором этаже будет квартира Мамалыгиных, превращенная Валерой в круглосуточный офис.
Опять пьем кофе. Валерику нельзя, кофе выпиваю в одиночестве, параллельно рассказывая Мамалыгину концепцию пиар-акции, которую мне надо срочно провести накануне премьеры. Теперь, когда у меня есть заглавная актриса, я могу себе такую роскошь, как поговорить о пиаре.
- И что ты хочешь замутить на этот раз?
Я уже привык к лающему, вечно простуженному говору Валика, поэтому не испугался и спокойно начал излагать свою концепцию пиар-акции накануне премьеры:
- Все то, что касается половой сферы и интимных отношений всегда вызывает особый интерес. Желтую прессу у нас в стране еще никто не отменял...
Валерий Мамалыгин слушал, как всегда, чуть прикрыв глаза, склонив голову набок, казалось, что он мирно дремлет в своем кресле, но это было не так... Он внимательно слушал и мотал себе все на ус... Когда я, утомленный длинным монологом, остановился, Валерик сделал еле заметный жжет рукой, несут его травы, а мне еще одну чашку кофе. Ну что же, три чашки за утро - ударная доза, но сегодня мне и этого мало, надо будет по приезду на работу заварганить себе четвертую...
- Я думал, что это я - гений пиара, а теперь вижу, что гении пиара ты... - неожиданно выкашливает из себя Мамалыгин. - Твоя концепция не требует обсуждения. Она идеальна. Я подключаю своих ребят. Как платить будешь? Через контору или...
- Кэшем...
- Устроит. Да, тебе скидка десять процентов - за разработку концепции. Будь...
На пиар я решил потратить собственные деньги. Все равно Стасик Малечкин из кассы не сможет выделить ничего, так получилось, что не все костюмы мы сможем использовать, кое-что придется подзаказать, а тут еще надо проплатить гонорар Раскину... Раскин - старый квнщик, который стал незаметным писателем-юмористом. Когда писатели-юмористы раскручивались на ТВ, Саша Раскин неудачно эмигрировал в Израиль. Через четыре года вернулся, так и не найдя в Святой земле ни счастья, ни благодарной аудитории. А когда он вернулся - ниши оказались заняты, в обойме он не смотрелся, в потомошний проект камедиклаба пойти не позволяли настоящее чувство юмора и приличное воспитание. Он писал тексты для ведущих питерских команд. Создал небольшой коллектив, который обслуживал свадьбы и другие торжества, писал сценарии для юморных передач на телевидении, в общем, перебивался чем мог. Сашеньке я заказал диалоги для спектакля... Нет, от пьесы Шварца я отступать не собирался, но мне нужна была струя современности, что-то типа свежего дыхания... И никто в Питере не мог сделать лучше такую черновую работу, лучше Сашеньки Раскина...