Чувствуя под пальцами тихо вздрагивающие плечи Ориданы, Бруни думала о том, что занудная дама История обожает одни и те же сюжетные повороты. Много лет назад так же, наверное, вздрагивали плечи Её величества Рейвин, под сенью дворца Ласурингов навсегда лишившейся северного неба Узамора.
Принц Аркей наклонился к брату.
– Тебе бы стоило быть рядом с супругой сегодня. И не эгоистичным засранцем, как обычно, а нежным и любящим!
– Нежным и любящим засранцем? – уточнил Колька, заржав вполголоса.
Отец, оглянувшись, сурово посмотрел на сыновей.
Аркей тихонько вздохнул, в очередной раз подумав, что брата Пресветлая ему послала в качестве испытания за какие-то неведомые грехи.
– Ну, хоть подари ей что-нибудь, – уняв раздражение, попросил он, – посмотри, плохо совсем девчонке!
Колей посмотрел. Поморщился, как от зубной боли. Уточнил:
– Щенок Стрёмы подойдёт?
– С ума сошёл? – возмутился Аркей. – Ей надо что-нибудь маленькое, изящное и трогательное.
– Пресвятые тапочки! – вздохнул Колей. – Ей-ей, задал ты мне задачку, братец!
– Иногда надо и мозги включать, а не только… бур, – подал из-за их спин голос королевский шут.
– Убью, – привычно заметил младший принц.
В его голубых, так похожих на отцовские глазах зажглись лукавые огоньки, которые старшему были прекрасно известны. Аркей снова вздохнул. Кажется, нечаянно разбудил в Кольке чудовище, от которого никогда не было известно, чего ожидать!
Между тем заверещали боцманские дудки, снасти заскрипели, паруса захлопали крыльями гигантской голубиной стаи, и флагман начал потихоньку отчаливать.
Оридана не сдержала всхлипа, которого, слава Индари, не было слышно за шумом воды и ветра.
– Скоро наступит весна, ваше высочество, – вдруг сказала Бруни, и принцесса поворотила к ней измученное личико, – ветер станет тёплым и нежным, а на холмах за городом распустятся первоцветы. Знаете, такие синенькие и фиолетовые цветочки? А потом и первые почки появятся на деревьях, хотя капель ещё будет звучать. Она очень звонко стучит по вишенрогской мостовой, капель… Будто игрушечные кузнецы бьют серебряными молоточками по каменным наковаленкам. Городские маги будут растапливать лежалые пласты снега, а дети – пускать кораблики в ручейках. Садовники высадят раннюю рассаду на площадях и скверах, и в этом им смогут помочь все желающие. Хотите, мы тоже поможем?
– Но… – Оридана замолчала, подыскивая слова. – Принцесса мочь?
– Любой может, – серьёзно сказала Бруни. – Мне рассказывала моя матушка, что Рейвин, когда была жива, тоже помогала высаживать цветы на улицах города. Одевалась как простая горожанка и выходила.
– Как простая?.. О! – заметила принцесса.
Флагман медленно разворачивался, ведомый шкиперскими ладьями. Вот показалась корма, украшенная богатой резьбой и позолотой. Корабль будто давал полюбоваться собой перед тем, как сорваться в бег по волнам.
– А потом прилетят из-за моря птицы. С вашей родины, ваше высочество! И ласточки будут рисовать на небе картины, которые никто кроме них не увидит, а холмы зазвенят от птичьих трелей… Можно будет купаться, дышать солью и ветром, собирать раковины… Ходить под парусом…
Бруни говорила, уже не глядя на принцессу. Она смотрела в море, но не видела быстро удаляющегося Гаракенского флагмана и его эскорта. Она видела старую яхту и отца у штурвала, курящего трубку. Синь и ширь моря в его глазах. Восторг жизни.
– Вы – любить Вишенрог! – сквозь слёзы улыбнулась её высочество.
Бруни перевела на неё сияющий взгляд.
– Вы тоже его полюбите, – сказала она, – вот увидите!
Растительность давно скрыла под собой верхушку этой горы. Деревья-гиганты, на протяжении тысячелетий взращиваемые террасами, сплели кроны в плотный полог-крышу, под которым жил своей тайной жизнью, мерцал тысячью огней-светляков, журчал искусственными ручьями, текущими прямо в желобах ветвей, город-лабиринт – Дайелитель, цитадель лесных эльфов. Здесь почти не было изделий из камня или стали. Лесной народ из камней признавал лишь драгоценные, из стали – только оружейную, да и то многие предпочитали луки мечам, а коли доводилось носить меч, брали лёгкие, деревянные, остротой не уступавшие стальным.
Аргониэль, младшая дочь Лесного владыки Ровиниана, быстро шла по прихотливо изгибавшимся коридорам. Босые ступни ласкал напольный мох. Чуть светящийся, он указывал направление в темноте; впрочем, дорогу принцесса помнила и с закрытыми глазами.