Рафаэла перекатывается в моих руках, отрываясь от всех остатков контроля, который она все еще пыталась сохранить.
Я засовываю второй палец в ее попку, проникая в нее дважды. Моя жена не только принимает это, она умоляет о большем, кричит, когда я проникаю глубже, и хнычет, когда я полностью отстраняюсь. Я до хрипоты смеюсь над дерзостью этого женщины, хотя мое желание — трахать ее без жалости.
— Я дам тебе то, чего ты хочешь, маленькая шлюшка, — говорю я, вставляя член в ее попку и проталкивая головку внутрь.
Рафаэла с наслаждением заглатывает меня, ее сопротивление душит мою эрекцию, пока она скользит внутрь, сантиметр за сантиметром, очень медленно. Чем глубже я вхожу в нее, тем чаще ее стоны превращаются в протяжные вздохи.
— Все в порядке, любовь моя? — Спрашиваю я, когда полностью вхожу в нее, и она стонет "да", подаваясь бедрами назад, желая большего. — Хорошо. Очень хорошо.
Я крепко хватаю ее за талию, немного отстраняюсь и снова глубоко вколачиваюсь, зная, что Рафаэла насладится болью, она знает, как смешать ее с удовольствием.
Крик, который она издает в ответ, служит тому доказательством, и я снова вхожу в нее, пожирая ее задницу короткими, но яростными толчками, а вскоре мои пальцы возвращаются, чтобы трахать ее киску.
Рафаэла не выдерживает и минуты, кончая от отчаяния и сотрясаясь в дрожи, и как бы мне ни хотелось, я тоже не могу сдерживаться. Не тогда, когда каждая фибра моего тела отчаянно желает обладать Рафаэлой самым первобытным образом.
Я кончаю в нее, наполняя ее попку спермой до отказа, а потом выхожу из нее и мастурбирую, кончая в ее тугую, набухшую киску, требующую, чтобы ее тоже накормили.
Я разворачиваю Рафаэлу, притягиваю ее к себе и позволяю своему телу поддаваться, пока мы не оказываемся на полу в душевой.
— Я люблю тебя, — сразу же говорит она, ее взгляд все еще немного мягкий, но слова, произносимые с придыханием, звучат твердо. — И это твоя вина, если хочешь знать!
Я смеюсь, потирая кончики наших носов.
— Да, куколка?
— Это не смешно, Тициано! И не смей говорить мне, что ты не чувствуешь то же самое! Ты обязан сказать мне, что тоже любишь меня. — Требует эта бестия.
— Прости, но я не могу.
Рафаэла открывает рот, и возмущение, охватившее ее тело, вытесняет все следы после оргазменной дымки.
— Как думаешь, на что это сейчас похоже? — Спрашивает она, давая понять, что дает мне шанс отступить.
Я провожу пальцами по ее мокрым волосам, поддерживая ее голову, чтобы ее глаза не отрывались от моих, когда произношу свои следующие слова:
— Я не могу просто сказать, что люблю тебя, куколка, потому что этого недостаточно. — Рафаэла выдыхает, и гнев, который начал затуманивать ее глаза, ослабляет хватку вокруг них. — Слово "страсть" слишком мало, чтобы выдержать вес моей одержимости тобой. Я безумно блядь люблю тебя!
Она задыхается, ее голова пытается отклониться назад, но ее удерживает сила моей хватки. Рафаэла прикусывает губу.
— Молодец, — говорит она спустя почти целую минуту. — Потому что я действительно не прочь убить сегодня третьего мужчину.
Я смеюсь.
— Или я буду твоим, или я буду ничьим?
— Именно так.
— Наконец-то мы на одной волне, — шепчу я, проводя большим пальцем по ее влажной щеке, и улыбка не сходит с моего лица.
— Я люблю тебя, — отвечает она тем же тоном, прижимаясь лбом к моему. Я люблю тебя так сильно, что мне больно.
— Я тоже. До последнего вздоха, Рафаэла.
— До последнего вздоха, Тициано. — Ее глаза закрываются, и нас окутывает восхитительная тишина, пока Рафаэла не нарушает ее. — Ты ел мою задницу!
Смех, вырвавшийся у меня изо рта, громок и сотрясает нас обоих.
— И тебе это понравилось, как и подобает восхитительной маленькой шлюшке. Я так много хочу сделать с тобой… Я хочу показать тебе весь мир, принцесса.
— Я хочу выйти за тебя замуж, — говорит она, и я поворачиваю голову, вздернув бровь.
— Снова?
— На этот раз по-настоящему.
— Это всегда было по-настоящему, принцесса. Это ты мне не верила.
— Я хочу вечеринку, и музыку, и все остальное, — объясняет она.
— Когда? На следующей неделе?
— На следующей неделе? — Отвечает он вопросительным тоном, как будто сомневается в моей готовности.
— Все, что ты захочешь, всегда будет твоим.
— До последнего вздоха?
— Может быть, даже после.
73
РАФАЭЛА КАТАНЕО
Ощущения не похожи ни на что, что я чувствовала раньше, хотя теоретически это моя третья свадьба. Я выдыхаю через рот, нервничая как никогда, но и радуясь тоже. На этот раз моя мама не крутится в комнате и не указывает мне, как себя вести. Ее даже не пригласили, а если бы и пригласили, не знаю, пришла бы она. Для человека, так заботящегося о репутации, дни в роли жены предателя должны быть еще тяжелее, чем дни, проведенные в изоляции. В соседней комнате нет и тени моего отца. Его смерть пробудила во мне лишь чувство мести, и это, как ничто другое, заставляет меня сегодня дышать спокойно.