— Извините, мы еще закрыты …
Она останавливается, когда видит, что я стою перед прилавком. Я чувствую, как мои щеки немного нагреваются, пока я стою тут, держа букет полевых цветов, которые нарвал для нее.
— Доброе утро, Винни.
Она краснеет и отводит взгляд в сторону, перед тем как ее глаза снова встречаются с моими. — Доброе утро, Альфа Стоун. Мы еще не открыты. Могу я чем-нибудь помочь?
Она нервно кусает нижнюю губу, и мне приходится подавить рык. На ней надета старая мешковатая серая футболка, пара мешковатых джинсов и синий фартук. Ее волнистые волосы цвета шоколада заколоты на голове, а на румяной щеке виднеется след от муки. Все ее изгибы скрыты под одеждой, но я по-прежнему вижу самую красивую девушку, которую когда-либо видел в своей жизни. Даже когда я посмотрел на нее в первый раз, я подумал, что это самый прекрасный детеныш в мире. Время шло, но ничего не изменилось. Я просто никогда не позволял себе посмотреть на нее с другой стороны. Я знал, что, если пойду не по той дороге, из этого ничего не выйдет. Но теперь, когда я знаю, что она моя, я хочу все исправить.
Мои глаза путешествуют по ее телу, и я замечаю, как она нервно теребит свои руки.
— Эти прекрасные цветы для тебя, — ее румянец становится еще очевидней, и она опускает свой подбородок, когда шепчет спасибо. Я подхожу ближе и становлюсь в нескольких шагах от нее, держа цветы, пока она, нервничая, не забирает их у меня. Мои пальцы касаются ее, и я чувствую связь между нами. У меня уходят все силы на то, чтобы не притянуть ее в свои объятия. Я просто наслаждаюсь этим простым прикосновением, пока она не разрывает его. — Они с луга, на котором я впервые увидел тебя, в день, когда тебя нашел Доминик. Иногда я хожу туда и смотрю на них, вспоминая тот день и то чувство, когда я в первый раз держал тебя в своих руках.
Она смотрит на меня, улыбаясь, а затем опускает голову, чтобы понюхать цветы. — Спасибо, они прекрасны, — говорит она, вдыхая их запах.
— Ты пахнешь намного слаще, — отвечаю я, протягивая руку, и провожу пальчиком по ее румяной щеке. Я не могу удержаться от небольшого контакта. — Ты поужинаешь со мной сегодня вечером?
Ее глаза тут же находят мои, и она колеблется. Она начинает смотреть куда угодно, только не на меня, и я предполагаю, что прямо сейчас она пытается придумать оправдание.
— Умоляю, Винни. Я хочу приготовить для тебя кое-что. Приходи ко мне домой и позволь мне позаботиться о тебе. Это всего лишь ужин, — я задерживаю дыхание, молясь о положительном решении, и через секунду она глубоко вздыхает.
— Хорошо.
Слово едва слышно, но это шаг в правильном направлении.
Я не хочу сильно испытывать удачу, но я хочу, чтобы она знала, что я выбрал ее сам. Что она единственная, кого я когда-либо хотел, и за которой всегда приглядывал.
Я наклоняюсь и аккуратно скольжу губами вдоль ее щеки к уху. — Сегодня вечером я хочу, чтобы ты принесла свою камеру и показала мне фотографии, которые сделала на прошлой неделе на озере, — я чувствую, как она напрягается подо мной, и от этого улыбаюсь. Никто не знает, что она фотографирует. Это ее хобби, но она ни с кем этим не делится. Я знаю это только потому, что знаю все о Винни.
— Стоун, — шепчет она.
Я скольжу губами обратно по ее щеке и по ее губам, едва касаясь губами ее губ. Это не поцелуй, а обещание того, что должно произойти.
Отстранившись, я касаюсь ее подбородка большим пальцем, прежде чем разворачиваюсь, чтобы покинуть пекарню. Мне больно покидать мою девочку, но я знаю, что сегодня вечером она будет со мной, и от этого становится немного легче.
Теперь все, что мне осталось сделать, это научиться готовить.
Глава 5
Винни
Я наблюдаю, как Стоун все дальше уходит от входной двери пекарни, поглощая его сладкий запах. Моя рука тянется к метке, которая, кажется, имеет собственный пульс. Когда его губы зацепили мой подбородок, все мое тело словно ожило. Я и раньше ловила запах Стоуна, но теперь что-то изменилось. Возможно, он появился еще вчера, но я была так зла и расстроена, что не заметила, пока не уловила его сегодня. Желание? Похоть? Запахи, к которым я совсем не привыкла. Тем более, когда они направлены в мою сторону. Раньше я сталкивалась с подобными запахами, когда люди приходили в пекарню, но они всегда были направлены на моих сестер.
Поменялся не только запах Стоуна, но и сам он выглядел едва ли не робким. От этой мысли мне хотелось засмеяться. Стоун, который всегда так уверен в себе, когда отдавал приказы, был застенчив. Я кусаю губу, чтобы улыбка не расползлась по моему лицу.
Я наблюдаю за ним через переднее окно, когда он почти сталкивается с Триш. Она пробегает ладонями по своим волосам, которые выглядят так, словно их не расчесали. Сейчас она выглядит не лучшим образом, как мне кажется, но я стараюсь прислушаться к тому, что они говорят. Мой слух не настолько хорош, как у волков, поэтому я ничего не могу расслышать. Я не уверенна точно, слышат ли они лучше меня, потому что я потеряла связь со своей медведицей.
Стоун что-то говорит, и Триш тянет свою руку, чтобы коснуться его руки, в это же время его голова поворачивается в мою сторону. Его глаза сталкиваются с моими, и они неотрывно смотрят в мои, когда рука Триш касается его руки. Я быстро отворачиваюсь, не желая смотреть продолжение их разговора.
Я понимаю, что он альфа и должен быть дружелюбен со всеми, но я не могу не вспоминать то время, когда я пыталась поговорить с ним, а он всегда был слишком занят, чтобы выслушать. У него всегда было время для всех, включая моих сводных сестер.
Через несколько мгновений я слышу, как открывается входная дверь, и оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, как Триш врывается внутрь; Стоуна нигде не видно на улице. Одного взгляда в ее глаза достаточно, чтобы понять, что ей все известно. Она знает. Вопрос в том, сказал ли ей это Стоун, или она уже об этом знала. Думаю, последнее. Почему бы еще ей быть здесь, когда я работаю за нее?
— Так это правда! — рычит она. Она выглядит так, словно всю ночь напивалась в одном из местных баров. Для нее это нормально. Женщины-оборотни могут заниматься сексом до того, как найдут свою пару, поэтому им не так трудно. Женщины-оборотни не видят в этом никакой проблемы. Я слышала, что они не могут нормально кончить, поэтому не понимаю, почему они так суетятся, но это, похоже, не мешает моим сестрам посещать бары и заниматься этим с людьми ежедневно. Триш однажды сказала мне после того, как она застала меня за задумчивым подглядыванием за Стоуном в прошлом году, что она спит с людьми для того, чтобы, когда она и Стоун спарятся, она могла ублажать его. — Ты думаешь, что можешь соблазнить нашего альфу? Господи, да ты даже не одна из нас.
Еще один рык заполняет комнату, и глаза Триш расширяются. Мне понадобилось полсекунды, чтобы понять, что этот звук исходил от меня.
Ее плечи распрямляются, а глаза становятся темно синими, когда она прищуривает их. И я думаю, что возможно откусила гораздо больший кусок, чем могу прожевать. Я не меняла форму годами и не могу принять бой с волком в человеческой форме. Я даже не понимаю, откуда взялось это рычание.
— Ох, точно. Уже пошли слухи о паре альфы, и никто из наших не поддерживает это, — говорит Триша, приближаясь ко мне.
Мне надоело притворяться и быть жалкой. Я все решила вчера вечером, когда пялилась в потолок. Я хочу что-то для себя, и я собираюсь заполучить это, так или иначе. Будь то Стоун или стая Грей Ридж, я точно не знаю, но перемены витают в воздухе, и я не собираюсь пускать все на самотек. Я начну этот день с гордо поднятой головой. Я, наверное, споткнусь и упаду на задницу, умирая от смущения, но на данный момент какое это имеет значение? Я провела последние четыре года, пытаясь вписаться в стаю. Черт, я надрывала свою задницу, пытаясь получить какое-то одобрение от временных родителей, которые у меня появились, но это ни к чем хорошему не привело. Наоборот, от этого я только стала менее уверенной в себе, и, думаю, мне еще долгое время предстоит разбираться с этим.