Нет, туда мне лучше не смотреть. Это слишком туманит мой разум.
Она сказала, что хочет пить. И сглотнула.
Знала бы она, какая сильная жажда мучает меня! Я словно путник, который неделю брел по пустыне и наконец нашел оазис с чистым ручьем: вроде бы можно напиться, хочется броситься в воду с головой… Но нельзя. Иначе все исчезнет, как мираж.
Пора брать себя в руки. Больше нельзя оставаться в этой провоцирующей на безумства позе.
Я встал и подал ей руку. Она проигнорировала и поднялась сама.
— Поставлю чайник, — произнес я.
— Наверное, все же лучше воды, — сказала Лиза. — Прохладной.
Принес бутылку из холодильника. Протянул ей.
Она открыла, жадно приникла к горлышку губами. О-о-о! Я еле воздержался и не застонал от острого, чуть не разорвавшего мои джинсы, желания.
Марк вручил мне бутылку воды и завозился с чайником: налил питьевую воду из специального крана, нажал клавишу, открыл шкаф, где выстроились нераспечатанные пачки разного чая.
— Ты какой любишь? Черный, зеленый? Есть белый и улун. Правда, я не помню, как его правильно заваривать.
— Я уже напилась, — сообщила я.
Обернувшись, он как-то странно посмотрел на меня и бутылку в моей руке.
— Вода — это не то. При стрессе полезен горячий сладкий чай.
— Так то при стрессе…
— Хочешь сказать, что для тебя удар током — дело привычное?
— Ага, — отозвалась я. — Регулярно практикую дважды в день.
Он хохотнул.
— Вижу, ты и, правда, приходишь в себя.
— Да. Пришла и собираюсь остаться.
— Тогда можно задать личный вопрос?
— Личный?
Я напряглась. Терпеть не могу личные вопросы. В моей жизни есть странное и трудно объяснимое с точки зрения логики обстоятельство, которым я совершенно не хочу делиться с окружающими.
— Зачем тебе электрошокер?
А, такой вопрос. Уф.
— На всякий случай. — Пожала плечами. — Папа подарил.
— А папа не научил тебя им пользоваться?
— Научил. И все было нормально. До сегодняшнего дня.
— То есть ты била людей током направо и налево, и тебя все устраивало.
— Не совсем. До сегодняшнего дня я им ни разу не пользовалась.
На этот раз его взгляд был испытующим.
— Боялась сюда идти?
Пришлось сознаться. Трудно врать, если тебе задают прямой вопрос и при этом смотрят с явной симпатией.
— Немного, — выдавила я.
— Хотела шибануть меня разрядом, если я опять сниму халат?
— Ага, — кивнула, глядя на него. — По самому больному месту.
Он поморщился.
— Жестоко. Надеюсь, теперь это желание отпало?
— Пока не вижу необходимости.
Марк снова засмеялся. Его так легко рассмешить! Сегодня он необыкновенно милый, и, пожалуй, даже начинает мне нравиться.
Тетя Оля права — таких работодателей еще поискать надо: позаботился обо мне, когда я распласталась на полу по собственной глупости…
— Так что, зеленый? Хотя нет, лучше черный. Он бодрит.
— Ладно, пусть будет черный. Мне все равно.
— Заварю с бергамотом, — сообщил он.
Кипяток полился в заварочный чайник, Марк накрыл его крышкой, достал чашки, поставил их на барную стойку у окна. Мы что, вместе будем чаевничать?
Внезапно вспомнила, что я здесь, вообще-то, не гостья, а горничная, и мое дело — стирать и убирать, а не распивать чаи в обществе работодателя. Тетя Оля меня по этому поводу тщательно проинструктировала: «Марк — человек дружелюбный, держится как будто на равных. Но не надо забывать, что ты на него работаешь! Держи дистанцию». А я совсем забыла о дистанции. И держусь неподобающе. Развалилась на стуле, в то время как тот, на кого я работаю, хлопочет по хозяйству.
Заваривание чая подействовало на меня отрезвляюще. Джинсы больше не разрывались, я мог контролировать взгляд и голос. Надо быть крайне осторожным, действовать аккуратно, чтобы не спугнуть мою сладкую добычу.
И тут она ко мне подошла. Внезапно возникла у левого локтя, я даже вздрогнул от неожиданности.
— Там, наверное, стирка закончилась. Я пойду.
Это что еще за бунт?! Кому я тут готовил чай и ради кого усмиряю свою похоть?
— Да к черту стирку! — вырвалось у меня. — В смысле, она подождет. Садись, пей чай. Я настаиваю.
Лиза поколебалась, но все же плюхнулась на барный стул перед окном. Почему она снова напряглась? Я как-то не так себя веду? Надо расчехлить все свое обаяние, быть милым и простым, чтобы она больше не видела во мне врага. И не передумала на меня работать.