Ну, круто. Хозяйка по доброй воле что-то предпринимать не собирается, вообще не видит ничего страшного. А если я начну скандалить и права качать, ещё и заявит: «Не устраивает, отваливай. Попробуй найти что-нибудь получше». Да я и скандалить не умею.
– Ладно, Людмила Алексеевна, – смиренно выдыхаю в телефон. – До свидания.
Убираю его от уха, отключаю.
Возможно, договориться и правда вариант? Неужели он сам не понимает. Как его, кстати, зовут?
Выхожу из комнаты. И он из другой, почти одновременно. Почему мы опять совпадаем? Он тоже притормаживает озадаченно, спрашивает:
– Чай будешь? Или, хочешь, кофе сварю?
– Чего это вдруг?
– Да я в баре работаю. Мне не трудно. Даже привычно.
– А! Ты поэтому так и распоряжаешься? Как у себя за стойкой. Чужими вещами.
– Вообще-то, чайник мой, – спокойно сообщает парень. – Я кое-что ещё неделю назад перевёз. – Добавляет многозначительно: – И тогда тебя здесь не было.
– И что?
А теперь есть. Вот она – я. Здесь.
– Так будешь чай?
– Ну, давай.
Всё равно же я с ним серьёзно поговорить собиралась. Может, освободит жилплощадь, поищет себе что-нибудь другое?
Я первой захожу на кухню. Обслуживать меня не надо, сама справлюсь. Наливаю кипяток в свою чашку. Действительно свою – я её с собой привезла. Она достаточно большая, чтобы десять раз за водой из-за стола не бегать. Я из неё и кофе пью, не свежесваренный правда, растворимый, некрепкий, почти без сахара, но с молоком. Потом достаю из упаковки и окунаю в кипяток заварочный пакетик, беру чашку в руки, разворачиваюсь.
Парень в задумчивости стоит перед холодильником и сосредоточенно на него пялится, но, заметив моё движение, вскидывается и без всякого смущения спрашивает:
– А у тебя есть, чего поесть? Неохота в магазин тащиться. – И, поймав мой негодующий взгляд, торопливо добавляет: – А я тебе отдам. Потом. Продуктами. Но могу сейчас деньгами.
– Да ладно, – равнодушно машу рукой. – Бери, чего хочешь.
Наверное, если я его накормлю, он с большим пониманием отнесётся к моему предложению. Хотя поживиться у меня тоже особенно нечем, я и сама в магазин только собиралась, но хлеб ещё точно оставался, и немного колбасы, и чуть-чуть сыра. А в шкафу есть конфеты и печенье.
Он по-прежнему по-хозяйски распоряжается, и у него лихо получается, не только кофе варить (поверю на слово), но и делать бутерброды.
– А ты будешь? – интересуется он у меня.
Так кто кого угощает?
– Ну, можно.
– Тебя, кстати, как зовут?
Смысл знакомиться перед прощанием? Но я всё равно вежливо отвечаю:
– Женя.
– А меня Роман. Рома.
– Ясно.
Он приносит тарелку с бутербродами и свою чашку – она, надо сказать, тоже не маленькая – устраивается за столом напротив, ест и смотрит в окно. Глаза у него всё-таки голубые, волосы светло-каштановые и брови с ресницами тоже не слишком тёмные. Подбородок чуть выступающий, твёрдо очерченный, посередине нижней губы глубокая бороздка. Наверное, в холода трескается.
Господи, о чём это я? Да не всё ли мне равно, как он выглядит? Даже не хочется называть его по имени, и нет смысла откладывать.
Запиваю очередной проглоченный кусок чаем и говорю:
– А может, ты всё-таки чего-нибудь другое себе подыщешь?
6
Женя
Рома отводит взгляд от окна, чуть хмурится и невозмутимо предлагает:
– Может, лучше ты? Всё-таки я первый сюда заехал.
А девушкам надо уступать. И что это ещё за детский сад: «Я – первый, ты – вторая».
– Вообще-то, это вещи твои первыми заехали, – уточняю я многозначительно. – Если, ты конечно, не врёшь. А тебя здесь не было. Иначе бы я раньше заметила. И неужели тебя вот так вот устраивает?
– Ну, не очень, – соглашается Рома. – Я тоже один жить рассчитывал. Но… в принципе, если уж так получилось, мне всё равно.
Вот же! Внешность интеллигентного викинга, характер нордический, непрошибаемый.
– А не боишься? Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я… сумасшедшая. На людей бросаюсь. Пока ты спишь, проберусь в твою комнату и…
Да что ж такое? Опять этот взгляд! А я опять вспоминаю, каким образом мы встретились, и чувствую себя… не совсем одетой. И у меня возникает ощущение, что он уже прикидывает, как я буду смотреться ночью в его комнате, но не с ножом или удавкой.
Какого чёрта?
Точно плесну в него чаем, если он снова начнёт красноречиво лыбиться, пусть даже только уголками рта. А если ещё чего и вякнет, пошлое… Но он только пожимает плечами и напоминает: