– Я буду спать спокойно тогда, когда ты будешь спать со мной рядом, – девушка прикоснулась к волосам Макса.
Молодой человек засмеялся, перехватил руку спутницы и поцеловал в ладонь:
– Я хочу эт-того не меньше тебя. Но с-считай это м-моим подарком: у нас будет всё, к-как положено и даже б-больше.
– Что ты задумал, а? – Ольга шутливо схватила водителя за ухо и уже серьезно сказала, – я надеюсь, что мы обойдемся без подарков от родителей Артура? И вообще, ты должен прекратить зависеть от них. Лучше обойтись без платья невесты, чем потом слушать упреки. Кстати, муж Маргариты Павловны к тебе хорошо относится: я сильно удивилась, когда он тебя обнял. Но это ничего не меняет.
– Я т-тебе обещаю и к-клянусь, что буду п-пользоваться помощью т-только своих родителей. Ни от к-кого другого мы зависеть не будем.
– А эта машина?
– Это п-подарок моего отца на мое двадцат-тилетие.
– В смысле отчима?
– В см-мысле отца, – на трассе стало посвободнее, и Макс посмотрел на Ольгу. – Слушай, я д-давно хотел тебя сп-просить, но всё как-то забывал. П-почему ты тогда, в самый п-первый день, согласилась ост-таться? Н-ну, ещё п-попросила меня число назвать? П-помнишь?
Ольга была готова ответить на этот вопрос: передумано за эти дни и разобрано «по костям» было немало, – но только сейчас все детали срослись, словно ждали определенной минуты. Девушка приложила руку к щеке, поразившись вспыхнувшей мысли:
– А ведь, если так подумать, это ты во всем виноват! Если бы ты тогда…
Ольга попыталась сесть в кресле полубоком, чтобы насладиться вопросительным удивлением Макса.
– Я н-не понимаю, но уже заинт-тригован…
– Понимаешь, мой друг Вася, я про него тебе рассказывала, помнишь?.. Ну, он мне как брат!.. Эй, не улыбайся!
– Я п-помню, ему п-пятнадцать лет.
– Как-то я ему подарила книгу японских поэтов. Хокку, хайку, танка, это такие жанры японской поэзии…
– Н-ну-ну, я знаю. Басё, Кобаяси Исса… Других не помню.
– Ему так они понравилось, что Базилевс увлёкся этими жанрами. Конечно, с количеством слогов и строк не всегда совпадает, зато он написал для меня целую тетрадь – сто штук! – и подарил мне перед моим отъездом, чтобы через расстояние мне помогать, советы давать.
– И ч-что тебе поп-палось тогда?
– Сейчас…– девушка задумалась, припоминая: – Кажется, так: «Решайся, Золушка: не быть иначе сказке. Туфельку примерь…»
Макс от души рассмеялся:
– Ай да, Васька, ай да сукин сын! И ты сразу согласилась!
– Я сначала своим глазам не поверила (помнишь – нет?), попросила ещё цифру назвать. И что ты думаешь? Читаю, а там про свадьбу какую-то смешную, про то, что я должна согласиться, – все хайку в унисон. Так что ты виноват в принятии этого решения. А я ведь послушалась! – продолжила удивляться Ольга, – с ума сойти, на самом деле, я влюбилась бы в тебя, если бы не стала думать над этим пророчеством? Я стала искать: «Кто? Кто?» – и нашла. Как всё просто! Проще, чем по Фрейду…
– Я п-помню, ч-что ты рассказывала про женскую л-логику… Зн-начит, ты поверила п-простому стихотворению? – сквозь смех спросил Макс.
– Не просто поверила: это было моё третье предсказание за день. Представляешь, стою в поезде у окна читаю, что-то вроде: «Немеют пальцы: я украл, но не стыжусь. Бегу, как лань от зверя», – и тут же у меня проходящий мимо парень, ещё так вежливо извинился, что помешал, вытаскивает из кармана телефон. А я, эстет, стою и размышляю над смыслом трехстишия… Потом выхожу на улицу, из метро, – и у меня выхватывают кошелёк, которым я, как полная дура, размахиваю… Эй, подожди, это не все! В такси прошу у водителя тоже назвать число, и мне попадается: «Муравейник – муравьям. Сотни дверей. Не ошибись». Ну, думаю, только бы не запутаться в этом Останкино. Когда зашла в комнату, где жюри сидело, первая мысль была, что, слава Богу, на этот раз пронесло, «не ошиблась комнатой» – и через полчаса расстилаюсь у дверей автобуса, и заносят меня, аки херувима.
Макс смеялся, пристанывая и вытирая слезы, мешавшие ему следить за дорогой, благо что дорога на дачный посёлок была почти без встречных машин.
– Я т-такого ещё никогда н-не слышал. Жалеешь, ч-что влюбилась?