Профессиональные модели вышли первыми, у золушек было в запасе некоторое количество времени, пока Карина Собак озвучивала модную концепцию, ни разу не сбившись благодаря подсказкам редактора. Потом, ловко повернув к теме Проекта, Собак объявила о сюрпризе вечера, кратко рассказала о героинях популярного телеканала, пока на возвышенности повторно мельтешили модели-профессионалы, и по одной стала вызывать семерых золушек, оставив Ольгу «на закуску», для представления отдельной работы, платья от дочери гения Иванко. Творец серебристого платья с золотистыми розочками сидела рядом со Стрэном, и не подозревала о сюрпризе, который ей приготовили.
Первой на подиум шагнула смелая Арина, за ней – хладнокровная Рамина и хорошо скрывающая волнение Ирэн. Объявили Наташу, бледная Олеся, на лице которой от страха выцвели даже веснушки, вышла, как на эшафот; замыкали процессию Маша и Ника, нервно улыбающиеся. Когда рядом осталась только Вера, Ольга вытянула на цепочке медальон с крестиком, поцеловала изображение, спрятала назад, и, выдохнув в молитвенно сложенные ладони, кивнула менеджеру с рацией, давая понять, что морально готова.
Со стороны сцены послышались аплодисменты и одобрительные возгласы поддержки вылетевшему на сцену Ириаклию Иванко.
– И ещё один сюрприз нашего вечера! – Карина перекричала гул. – Сегодня! Впервые! На небосклоне моды зажглась новая звезда! Первое платье от Лины Иванко демонстрирует наша последняя золушка, Николаева Ольга!
Стоящие на сцене расступились, появившуюся Ольгу взял за руку сам модельер-отец и вывел к публике. Платье дочери Иванко, как и предугадал Ираклий, не просто отличалось от показанной коллекции. Оно пело о большой разнице между миром моды и простым человеческим желанием скромной и невинной невесты выглядеть «как положено», не удивлять фантазией, но потрясать классической красотой.
Сюрприз удался: Лина Иванко завизжала от восторга, на трясущихся ногах поднялась на подиум и побежала навстречу отцу, чтобы повиснуть на нём. Иванко-старший выпустил руку Ольги, и девушка зашагала дальше, как учила Вера, медленно и важно. Не подходя близко к краю подиума, Золушка (один медальон под платьем слышал бешенное биение сердца) медленно подняла фату и встала в стандартную позу модели, демонстрируя платье и стараясь не моргать перед вспышками фотографов. Отступила, повернулась, прошлась назад, почти дойдя до вставших в одну линию моделей, и опять повернулась к публике.
Ярким сочным пятном, сквозь ослепляющий свет к ней плыл букет тёмно-бардовых роз и светлое, как облако, пятно – Макс в белоснежном фраке жениха запрыгнул на возвышение и, улыбаясь, шёл к Ольге. Карина Собак скрещенными крестом руками попросила публику о минуте тишины, подбежала к Максу и всунула ему в свободную руку микрофон. Повисла тишина, слышны были только щелчки фотоаппаратов.
– Сегодня, в эт-тот т-торжественный д-день, – Макс протянул Ольге огромный букет, оформленный белой лентой, и эта простота только подчеркнула задумку Лины, когда яркие розы оказались на фоне мерцающего серебром белого платья невесты, – я п-прошу руки и серд-дца у д-девушки, к-которую люблю и ув-важаю. Оленька, б-будь моей женой!
Макс преклонил колено и протянул девушке руку. Модельер Иванко в этот момент подумал и отогнал от себя досадную мысль, что сегодня, на самом деле, не он главная персона: показалось, что новый шквал аплодисментов намного превосходил адресованные несколько минут назад ему и даже его умнице-доченьке.
В то мгновение, когда девушка открыла рот, чтобы дать согласие, один из фоторепортеров театрально отбросил в сторону кепку со своей головы, за кепкой в толпу решительно полетели тёмные очки, и в следующую секунду мужчина уже был на подиуме:
– Оленька, подумай! Он не тот, кто тебе нужен!
97
Защити мой день,
великий жук-скарабей!
Сумрак откати.
Его слова услышали стоящие ближе к возвышению и сама невеста, больше догадавшаяся по движению губ сорокалетнего фотографа, одетого в чёрный костюм с бабочкой.
– Что он сказал? – Маргарита Павловна растерянно повернулась к супругу, отирающему выступивший на лице пот, и молодому человеку лет двадцати, внешне похожему на Макса. – Кирюш, что сказал этот человек?