Так или иначе, перед съёмкой Ольга, хотя и помнила о трёх камерах, закреплённых под потолком, попросила Макса меньше наводить на неё объектив, снимать больше Елену Чикину и Нику. Но ведущая, заметившая остатки утреннего пирога, как назло, в процессе задавала Николаевой, готовой спрятаться под столом, вопросы, на которые невозможно было дать короткое «да» или «нет». Так что вынужденно пришлось махнуть рукой на сложившиеся обстоятельства. В результате словесной провокации со стороны гостьи Ольга рассказала немного о себе, о своём кулинарном опыте, подробнее – о мастерстве крёстной. Случайно на память пришла парочка смешных случаев – и от волнения она, уже не контролируя себя, озвучила их.
Ника ядовито фыркнула после окончания съемки:
– Ну-ну, это называется: «Не снимайте меня, пожалуйста, крупным планом». Театр одного актера. Больше выпендривалась…
– Ничего, Максим вырежет лишнее, да? – Ольга, переживая свою проклятую минуту славы, с надеждой посмотрела на улыбчивого оператора, сворачивающего аппаратуру.
– Д-даже не обещаю. Зд-десь я н-не имею ник-какого отношения к м-монтажу, – прозвучал ответ.
Как бы то ни было, перед своим отъездом Елена Чикина попрощалась с расстроенной Ольгой особо, не зная истинной причины расстройства девушки. И пригласила «как-нибудь после этого проекта» пожаловать к ней ещё раз на передачу.
– Лучше уж вы к нам… – Ольга даже не улыбнулась, продолжая клясть себя за словесную невоздержанность.
После обеда Ирэн терпеливо ждала Ольгу в беседке, Артисян объяснила помощнице, что не хочет петь, потому что уже шестеро золушек собрались делать то же самое, а других идей, кроме чтения стихов и басен, в голову не приходит.
– Почему обязательно нужно так себя презентовать? – Ольга не чувствовала неприязни к своей хозяйке, как это было между Масловой и Никой, тем более, что Ирэн вела себя очень скромно и уважительно по отношению к другим присутствующим в доме, включая обслуживающий персонал. – Почему нельзя, например, приготовить что-нибудь вкусненькое, показать себя, так сказать, хорошей будущей женой? Ведь, как я понимаю, это ваша конечная цель на этом проекте – выйти замуж. Какой прок от жены, поющей красивым голосом на кухне во время приготовления невкусного омлета?
– Я бы с удовольствием: люблю готовить. Но Собак предупредила, что такой конкурс ещё будет, это пока на вас тренируются. Поэтому в пятницу я должна показать нечто зрелищное.
– Жалко, – согласилась Ольга. – А кто будет в гостях, мужчина или женщина?
– Кажется, Антон Ракамский и Павел Асхатов, если ничего не поменяли.
– Ну танцевать-то умеешь? Вы же на Кавказе все танцуете.
– И что я им станцую, народный танец? Даже если Карина найдёт костюм и музыку, это всё равно будет не то: как будто на фестивале народных танцев.
– А что в этом плохого?
– Это не тот проект, понимаешь?
– Нет, – продолжая переживать за свой придуманный позор перед Никой, Ольга соображала медленно, то и дело возвращаясь мысленно к кулинарным съёмкам.
– Карина вчера нам долго объясняла, что первая наша презентация должна зацепить мужчину независимо от его возраста и национальности. Номер должен быть зре-лищ-ным. То есть я должна уметь делать то, за что меня мой муж ни на кого не променяет...
Ирэн внимательнее взглянула в лицо помощницы, на глазах которой вдруг заблестели слёзы, а губы сжались:
– Эй, с тобой всё нормально?
Ольга кивнула, сделала глубокий вдох и выдох, справляясь с негативными эмоциями:
– Извини, я кое-что вспомнила. Так что ты говорила? Зрелищный номер им нужен? Может, танец чирлидерши им забабахать? Пойдёт?
Кажется, Ирэн обиделась.