— Да? Ну и что, если двадцатое?
— Лодка.
— Ах да, я забыл.
— Одну из «сигарет», помнишь?
— Возьми какую хочешь. На тебе ключ.
— Спасибо, — поблагодарил Джимми и посмотрел на море. — Я думаю, дождь перестанет. Мы обработали парочку спиков из Майами, получим с них шестьсот тысяч.
— Я не хочу об этом слышать, — прервал его Ларкин.
Дождь и не думал переставать.
«Башни Кэмелота» стояли на Уиспер-Кей высокие, серые, уродливые, больше похожие на федеральную тюрьму, чем на помещение, в котором кому-то захочется поселиться, — несмотря на все льготы, какие сулило объявление о «распродаже века».
Мэтью припарковал машину на площадке с надписью «Посетитель», проглядел список квартир, в которых уже побывал, и вошел в здание. Внимательно прочитал фамилии жильцов на доске слева от почтовых ящиков, внес в свои записи фамилии тех, в чьи квартиры заходил, потом все остальные. Он направлялся к лифту, когда его двери раздвинулись и из них вышла рыжеволосая девица, с которой он говорил накануне.
На этот раз на ней не было солнечных очков.
Так сказать, без маски.
Глаза голубые, как цветки цикория.
Вчера — в джинсах и «топике» без бретелек — она показалась ему почти подростком.
Сегодня — в три часа дня, в коротком блестящем ярко-красном дождевике, надетом на белое платье с юбкой в складку, в ярко-красных блестящих сапожках, с голубым шарфиком на рыжих волосах — она выглядела года на двадцать три — двадцать четыре.
— Хэлло! — поздоровался он.
Голубые глаза сверкнули.
— Мэтью Хоуп, — напомнил он.
— Кто?
Но она его узнала, он сразу понял, что она узнала его.
— Вчера, — сказан он.
— О да. — Это прозвучало резко и неприветливо.
Она повернулась и вышла под дождь.
Глава 16
Сотворение чуда. Субботнее утро. Дождь барабанит в оконные стекла. Сверкают молнии, и гремит гром. И Сьюзен рядом с ним в постели.
— Ты рад, что Джоанна решила ночевать у друзей?
— Да, — ответил Мэтью. — Во сколько ты должна?..
— В одиннадцать.
— Тогда у нас…
— Еще уйма времени.
Дождь бушует за окнами.
Мокрый шелест автомобильных шин по асфальту.
— Много женщин побывало в этой постели после нашего развода?
— Не слишком, — честно ответил Мэтью.
— Как это вышло, что ты не купил себе мотоцикл?
— Я их боюсь до смерти. К тому же это мне не по карману.
— Ах, несчастный бедняк! — сказала Сьюзен. — И это все алименты. Вот почему ты строишь мне куры! Чтобы не платить…
— Строю тебе куры?
— Да, а что? Как это иначе назвать? Назначаешь мне свидания? Терпеть не могу это выражение — назначать свидание. Фу! — Она сделала круглые глаза. — Строить куры куда лучше. Во всяком случае, этим ты и занимаешься. Я даже посмотрела в словаре.
— Да что ты говоришь? Когда?
— Когда ты это начал.
Он чуть не расхохотался… Какое же это счастье, лежать вот так рядом с ней и слушать, как она болтает милый вздор.
— Нисколько я тебе не строю куры, — сказал он и на этот раз не удержался от смеха.
— Строишь, строишь. — Сьюзен тоже рассмеялась. — Согласись, что я права. Это так — и бесконечно более серьезно…
— О да, бесконечно!
— …чем в нашей юности. Тогда были свидания, а теперь… Да перестань же ты хохотать, глупый!
— Как определяется это слово в словаре?
— Как определяется… Ну, оно значит «ухаживать» или даже «свататься».
— Бог ты мой! Свататься! — Мэтью снова разразился смехом.
— Это не мое определение, я его нашла в «Американском наследии».
— Строить куры?
— Точно. Там еще сказано: стараться завоевать расположение или любовь.
— И я этим занимаюсь?
— А разве нет?
— Да, — сказал он.
— Конечно. — Сьюзен вздернула подбородок. — А хочешь знать происхождение этого выражения?
— Жажду.
— От старофранцузского cort. В латинском было слово cohors, от него образовалось cohort, перешло во французский и превратилось в cort.
— Так и запишем.
— Слово «куртизан» имеет, кстати, тот же корень.
— А что ты думаешь о моем корне?
— Что ты самый непристойный мужик на свете, вот что я думаю.
— Знаешь, что я хочу сказать?
— Не надо это говорить.
— Разве ты угадала?
— Нет. То есть да. Но не хочу, чтобы ты говорил об этом. Пока.
— Ладно, — согласился он.
Они примолкли и долго слушали дробный стук дождя по листьям пальм.
— Почему же ты не позволяешь мне сказать? — спросил он.