Мэтью провел машину по дорожке мимо амебообразной дыры в земле, которая, как он догадался, изображала плавательный бассейн, упомянутый в рекламе, а повернулся так, чтобы видеть домик, но в это время из офиса вышел высокий и дородный мужчина в сером дождевике и направился прямиком к его машине. Мэтью опустил стекло.
— Могу вам помочь? — спросил мужчина.
— М-м… да, — ответил Мэтью. — Мне нужна комната.
Эрнесто в домике номер три находился в нерешительности.
Девушка совсем не была похожа на ту, которую изображали фотографии, взятые у мачехи Дженни Санторо. Та — очень светлая и очень соблазнительная блондинка. Эта — рыжая, с короткой стрижкой, причем рыжие волосы успели намокнуть, пока она шла от машины к домику, и торчали, словно птичьи перья. Никакой косметики и ничуть не соблазнительна в своем красном дождевике и красных сапогах. Ничего общего с Золушкой на балу.
Тон у нее был жутко деловой.
— Я хотела бы увидеть деньги, — сказала она.
— А мы хотели бы увидеть товар, — ответил Эрнесто.
— Сначала деньги.
Эрнесто поглядел на Доминго.
— Боитесь, что я тресну вас по голове и отберу деньги? — Она улыбнулась и сразу сделалась похожей на девушку на фотографиях. Та же улыбка и голубые глаза. — Итак? — сказала она.
Эрнесто только теперь увидел, что с ней нет никакой сумки. Где же наркотик?
— У вас нет кокаина?
— Он на подходе.
— На подходе?
— Его привезет мой друг.
— Друг?
— В машине. Будет здесь через несколько минут.
Эрнесто подошел к окну, раздвинул пальцами планки жалюзи и стал смотреть в щелку. Он увидел высокого черноволосого мужчину, который вышел из офиса мотеля и сел в бронзово-коричневую машину явно иностранной марки. Дверца захлопнулась за ним, и машина двинулась с места.
— Это он? — спросил Эрнесто.
Девушка подошла к окну, поглядела.
— Нет, — ответила она, — мой друг ездит в синем «форде».
Машина медленно двигалась мимо домика, поливаемая дождем. Девушка отошла от окна.
— Ну? — сказала она. — Увижу я деньги или попрощаемся и забудем эту историю?
Дженни отлично вела свою роль, с большой выдержкой, — тем большей, что она так сильно хотела благополучного окончания дела. Это было ее долгожданной целью с тех пор, как она приехала в Калузу в начале апреля. А быть может, и с тех самых пор, как она приехала в Калифорнию, чтобы стать величайшей кинозвездой. Господи, молилась она про себя, не допусти, чтобы дело сорвалось.
Эрнесто тем временем думал, что если она не та девушка, то на кой черт им сдался ее кокаин по шестьдесят пять тысяч за кило? Есть другие люди, готовые продать по шестьдесят.
Доминго размышлял о том же самом.
— Так что вы скажете? — Дженни продолжала играть свою роль. — Будем заниматься делом или торчать тут и глазеть друг на друга?
— Давай деньги, — обратился Эрнесто к Доминго.
Ему хотелось подольше поглядеть на ее лицо, чтобы уверенно принять решение.
А спровадить ее они всегда успеют.
В комнате у Мэтью воняло лизолом. Здесь возвышался комод с многочисленными следами от погашенных о него сигарет. На комоде — облупленное зеркало. В окно встроен кондиционер. Кровать накрыта пледом. Возле кровати на ночном столике телефон. В ванной на умывальной раковине стоял пластмассовый стакан, на сиденье унитаза наклеена полоска бумаги, извещавшая, что дезинфекция сделана. Мэтью подошел к окну и приподнял жалюзи. Домик номер три отсюда не виден. Он мог видеть асфальтированную площадку для машин, не более того. Там стояла его машина, а также белая «тойота» и красный «ле-барон».
Он хотел было опустить жалюзи, но в эту минуту на стоянке появился синий «форд».
Холлистер.
И сумка при нем.
Деньги в стодолларовых банкнотах аккуратными пачками лежали в чемоданчике. Дженни вынимала пачки и пересчитывала банкноты. Винсент как раз хотел, чтобы бумажки были стодолларовые, но зато считать их просто морока. Она считала, а мужчины наблюдали за ней очень внимательно. Не за ее руками, перебиравшими банкноты. За лицом.
Смотрели и смотрели на ее лицо.
Пачки банкнот были перехвачены узкими бумажными полосками, по тысяче долларов пачка, но Дженни не хотела допустить ни одного шанса на обман или ошибку. Она пересчитывала все банкноты в каждой пачке. Двести сорок маленьких пачечек со штампиком «$ 1000» на обертке. Плюс пятьсот долларов, не оклеенных бумажной полоской, которые она сосчитала в самом начале.
А мужчины продолжали наблюдать за ней.
Один из них сказал что-то другому по-испански.