Уходит.
Золушка:
Потороплюсь, пока меня
здесь не застали, чтоб потом
не сожалеть об упущенье.
Каприз меня молит помедлить,
но счастье спорит и велит
сокровище припрятать сразу.
Каприз растягивает губы,
но счастья смех меня долой
высмеивает прочь отсюда.
Скорей — пока не видит принц!
Уходит.
Принц:
Эй, Золушка!
Король:
Ночь близится — пойдём домой.
Принц:
Здесь — вечный дом мой.
Три девушки, переодетые пажами, выходят на сцену.
Первый паж:
Мне беспокойно в одеянии,
рядящем в юношу меня.
Второй паж:
Меня щекочет, щиплет, колет
невыразимым чувством, и
целует тут и там всё тело.
Первый паж:
Когда я натянула платье,
мне краска бросилась в лицо.
Когда теперь его ношу,
не знаю, как и повернуться.
Третий паж:
Хотела б я так, как мальчишки —
хихикать, прыгать и скакать,
но не могу. Как будто грех
прильнул к моей невинной коже.
Я коченею оттого.
Первый паж:
И всё же, даже за полцарства
я не отдам свой нежный страх
от чувства этого. Приятно,
но больно, страшно и смешно.
Второй паж:
Земля и небо, будь они
положены вдруг друг на друга,
наполовину не были б
в том напряжении, в котором
находимся я и костюм.
Первый паж:
Эй, сказки, принц зовёт, сюда!
Принц:
Что вам, скажите, здесь угодно?
Первый паж:
Украсить сцену, как мечта
и сказка нам предписывает.
Хотим украсить галерею
красивым, дорогим сукном.
Мы в воздухе духи разбрызжем,
заполним благовоньем зал.
Теперь зажжём ещё светильник,
и станет ночь светлей, чем день.
Чего–нибудь ещё желаешь?
Второй паж:
Велишь созвать сюда народ,
на пире громко бить в ладоши?
Принц:
О нет, ведь праздник не из тех,
которым есть нужда в народе
и в обрамлении толпы.
Отпразднуем среди своих.
Пусть всё пройдёт возможно тише.
Зачем публично оглашать
то, до чего нет дела свету.
Без лишнего внимания
и без оглядки пусть сердца
наполнит праздник. А толпа
нам будет тягостной помехой,
жаждущей пышной суеты,
способной помешать лишь счастью.
Тиха моя святая радость,
так что одна лишь только мысль
о праздненстве меня смущает.
И для меня начался праздник
ещё задолго до того,
как вы зажгли вот эти свечи,
чтоб праздник ими осветить.
Пуглива радость до того,
что вся дрожит в стыде и счастье
невыразимой дрожью ужаса,
в сомнении своей удачи.
И эта дрожь — хозяйка пира.
Третий паж:
Лишь ствол колонны этой дай
мне обернуть фатой венечной.
Принц:
Да, сделайте мне одолжение, —
и прочь. Спасибо за ваш труд.
Первый паж:
Воспитанным пажам пристало
уйти, когда в них нет нужды.
Второй паж:
Пойдём. У принца в услужении
есть паж по имени мечта.
Пажи уходят.
Принц:
Я делаю всё как во сне,
смиренно подчинившись власти,
мне чуждой. И перед глазами
моими — достояние
скорей игры, в которой я
в игру играю. Жду и жду,
но нет движения вперёд.
Быть может, я сошёл с ума,
и всё вокруг свихнулось с места,
должно быть, из–за волшебства.
Но, как уже сказал я прежде,
пусть буду связан, в руки взят.
Моя — пусть княжеская! — кровь
в подобных узах увязает
в приятности, довольстве. Так,
что хочется кричать так громко,
чтобы оглохла вся земля.
О, как прекрасны эти путы,
хотя обычно так мрачны
они. Я никогда доселе
так напряжён не был. Каков
исход постигнет чудо–сказку?
Конец чудесен будет, знать,
когда так трепетно меня
он заставляет ждать. Отец!