— Дружны? Мда, есть такое. Он почти мой брат. А что ты хочешь узнать?
— Правда ли, что он в последнее время…
— Ищет инкубу? — закончил незнакомец и поднял на меня глаза. — Тебе это не грозит, крошка, — он рукой провел по моей щеке, — ему брюнеточку подавай.
— Да? А с чем связано это его наваждение?
Демон разочарованно вздохнул: прелюбодеяние явно откладывалось на неопределенный срок.
— Встретил на празднике Марьяны-распутницы одну особу. Говорит, что она ему не дала, вот он и бегает, ищет, — да уж, краткость — сестра таланта. А я-то надеялась, шо ЛЮБОФФ.
Пока я думала, у демонюги загорелся зеленый свет, и он перешел в наступление. Заграбастал меня в объятья, руки сжал и начал неистово насиловать мой рот. Фу, мокро. Еще и встал так, что по достоинству его демонячьему не ударишь. Длилось все минут пять, после дверь в комнату с хлопком открылась, и в помещение ворвалась еще одна парочка. Инкуба в белом платье и… И-и-и-и-и… Владислав, эту инкубу явно не по-дружески лобызавший.
Мой демон от меня оторвался, вперил взгляд на вновь пришедших. Сразу меня отпустил. Инкуба успела пару раз хихикнуть, прежде чем мой демон рявкнул:
— Элла!!!
Парочка прекратила все свои маневры и замерла. Инкуба медленно повернулась и тоже замерла.
— Дмитрий? — пропел нежный голосок.
Вот и встретились, на собственной свадьбе.
Пока между молодожёнами проходил этот диалог, параллельно состоялся другой.
— Паскуда?
— Похотливый демонюга? — это я сказала, если что.
Похотливый демонюга шутку не понял и, обойдя орущую парочку, направился ко мне. Я отошла от него. Но сбежать не удалось. Он, схватив мою руку, повел меня из комнаты через коридор, а оттуда — на улицу.
На заднем плане на повышенных тонах звучали маты и обвинения в изменах. Говорила же, странная свадьба, ей-богу.
Владислав отвел меня вглубь сада. Бояться-то я не боялась, там другое чувство было. Какая же у него красивая спина, и костюм ему этот идет. Темно-синий, приталенный, на манер военной формы. Э-э-э-эх. Мышцы на спине так перекатывались, а ниже… М-м-м, чертовски красивая задница.
За разглядыванием я как-то поначалу и не обратила внимание на бубнеж.
— Инкуба, вот же инкуба. Распутная девка, — это про меня что ли? — Мерзкая! Я ее ищу, а она, — мы остановились.
Ко мне повернулся уже рогатый архидемон, волосы почернели, глаза пылали. Довела.
— Ты! — грозно сказал он.
— Я, — склонив голову, призналась я.
— Ты-ы-ы!
— Я, — вздохнула.
— Блондинка? — посмотрела ему в глаза.
— Блондинка-то я, а тупой ты, — архидемон услышал.
— Не будь ты девушкой, — угрожающе сказал он, подходя ближе.
— Что? Мальчики больше нравятся? — мне кабздец. Это прям в глазах написано было. Он стоял вплотную ко мне. А пахнет-то как. М-м-м, мракоборец его дери.
— Как ты посмела? — голос грозный, а бабочкам искренне все равно, они уже устроили брачный период у меня в животе.
Смотрю ему в глаза и каюсь:
— Посмела…
— Ты знаешь, какие проблемы ты себе заработала? — смотрите-ка, угрожает.
— Знаю, — прикусываю губу.
— Вместо меня, — выдыхает прямо в губы, — с каким-то высшим. И склоняется все ниже.
— А ты, вместо меня, с какой-то инкубой, — говорю, едва касаясь его губ.
— Не женское это дело — перечить, — он склонился ниже, а я что-то не поняла. Наступила ему со всей дури на ногу.
— Чейт не женское дело, ты, демонюга, попутал, значит, тебе можно, а мне нельзя? — праведный гнев.
— Женщина!!! — взревел Владислав.
— Дебил! — ответила я.
— Я тебя убью, — даже обреченно как-то.
— Вставай в очередь, — и тут бабочки совсем ошалели, ибо толкнули (нет, ну клянусь!), толкнули к нему в объятья, вцепились в волосы и притянули этого болвана к себе.
Поцелуй был прекрасен. Во сто крат лучше, чем с Дмитрием этим слюнявым. Я укусила его за губу, потянув на себя. Отпустила. Впилась, язык уже вовсю орудовал у него во рту, мы то отклонялись, то опять вцеплялись друг в друга как сумасшедшие. В какой-то момент я почувствовала под собой его кожу, такую горячую. И как я успела пиджак-то расстегнуть?
Не важно.
Глажу его офигенный, долбаный мракоборец, пресс. Он спускается и целует мою шею, рукой залезая под юбку.
О-о-ох, так дело не пойдет. Я вновь поднимаю его за волосы, целую в губы. Обнимаю за шею, хотя от его тела невозможно было оторваться. И тихонечко давлю на старую добрую сонную артерию. Архидемон архидемоном, но биологию никто не отменял.