— Ограбили! — внезапно заверещала Надин. — Полиция! Воры! Преступники! Террористы! — Зайковский хотел ей помешать, но старик уже расслышал и искренне обиделся.
— Уже едут! — сообщил он злорадно. — Вот сейчас и узнаем, кто тут вор и кто, между прочим, террорист!
Старик удалился в глубь помещения, ворча сердито о том, что, мол, сделаешь людям в кои-то веки добро, а благодарности от них нипочем не дождешься. Тотчас с грохотом распахнулась дверь, и в комнату спустились два бравых милиционера в форме.
— Старший сержант Зимородко! — представился первый. — Васильич! Что у тебя опять стряслось?
— У меня-то ничего, — недовольно пробурчал Васильич, являясь перед милицией, — вот, иностранцы какие-то приблудились. Сами пьяные в стельку, а сами еще скандалят!
Зайковский сжал локоть Надин, призывая ее молчать.
— Документики ваши попрошу, гражданин! — строго сказал старший сержант Зимородко.
Зайковский пошарил в карманах и с удивлением понял, что бумажник на месте. Он открыл его и просмотрел наскоро содержимое, так чтобы не видели посторонние. Все было на месте: документы, кредитные карты, небольшое количество наличных денег. На руке были платиновые швейцарские часы, в кармане — золотой «паркер». Грабители ничего не взяли.
— Оч-чень интересно… — протянул милиционер, внимательно разглядывая его паспорт. — Значит, вы утверждаете, гражданин Зайковский, что вас ограбили и избили?
— Да, нас обграбиль! — заверещала Надин, от волнения разучившись правильно говорить по-русски. — Нас обграбиль и избиль… нас усыпиль.., и бросиль в этот ужасный место!
— Интересная картина! — протянул старший сержант, вертя в руках паспорт Зайковского. — Первый раз вижу, чтобы грабители не тронули бумажник… Какие-то, прямо скажем, странные грабители!
— Они взяль мой шуба! — не унималась Надин. — Они взяль мой совсем новый норковый шуба!
— Ничего я не утверждаю, — поспешно проговорил Зайковский, который хорошо знал, как нужно вести себя в экстремальных обстоятельствах, к которым, безусловно, можно отнести общение с отечественной милицией. Нас абсолютно никто не грабил. Мы совершенно случайно зашли в эту котельную…
А тут от тепла разомлели и задремали…
— Как это никто не грабиль? — возмутилась Надин. — А мой шуба? Кто же взял мой шуба?
— Первый раз вижу таких странных грабителей, — задумчиво повторил старший сержант Зимородко. — Они не только не тронули бумажник, они даже, кажется, оставили в нем деньги!
Андрей Зайковский не стал бы тем, кем он стал, он не стал бы богатым и влиятельным человеком, если бы он не умел с полуслова понимать отечественную милицию. Он прекрасно понял намек наблюдательного милиционера и, поспешно вытащив из бумажника пару хрустящих зеленых бумажек с портретом иноземного президента, незаметно вложил их в удачно подвернувшуюся руку старшего сержанта Зимородко.
— Как же так? — продолжала кипятиться непонятливая Надин. — А мой новый норковый шуба?
— Успокойся, — прошипел Зайковский, болезненно ткнув подругу в бок. — Ты сама потеряла эту шубу! Я куплю тебе новую! Сиди тихо!
И, ради бога, говори нормально по-русски!
— Значит, выходит, не было никакого правонарушения? — уточнил Зимородко, заметно потеплев лицом. — Ну, на нет, как говорится, и суда нет! Так оно, понятное дело, для всех лучше! Значит, не будем протокол составлять.., кому нужна вся эта писанина?
Вас, гражданин Зайковский, может быть, сопроводить до места проживания?
— Ни в коем случае! — испугался многоопытный миллионер. — Нам совсем недалеко, мы прекрасно доберемся!
— Что-то мне лицо ваше удивительно знакомо! — не сдавался Зимородко. — Где я мог вас видеть?
— Думаю, вы ошибаетесь, — оскалился в напряженной улыбке Зайковский и вытащил из бумажника еще две зеленые бумажки.
— Может, и ошибаюсь, — охотно согласился милиционер, и деньги бесследно исчезли в его руке.
Зайковский вздохнул с облегчением. Старший сержант, скорее всего, принял его за находящегося во всероссийском розыске преступника, поэтому и согласился на достаточно умеренную взятку. Если бы он узнал известного миллионера и мецената, Зайковскому, конечно, не удалось бы так легко от него отделаться.
— Ну тогда не смею больше утомлять своим присутствием, — Зимородко неожиданно заговорил языком персонажей исторических мелодрам. Он бросил строгий начальственный взгляд на присмиревшего истопника, который в ответ вылупил честные голубые глаза, и вместе с молчаливым напарником покинул котельную.
— Никогда не говори при ментах с акцентом! — прикрикнул Зайковский на свою обиженную подругу. — Они с иностранцами не церемонятся! Могли влипнуть в серьезную историю…
— Раньше было наоборот… — жалобно проговорила Надин. — Как увидят, что иностранка, сразу вежливые становятся!
— Раньше было так, а теперь иначе! проворчал Зайковский. — Времена меняются, дорогая моя, и милиция меняется вместе с ними! Они знают, что иностранец скоро уедет и не будет права качать!
— Но моя шуба…
— Забудь ты про свою шубу! — Зайковский повернулся к истопнику. — Дед, машину поймай, я тебе заплачу!
— Это уж как водится, — охотно согласился старик, напяливая ватник. — Бесплатно нынче только кошки родятся… Машину — это мы запросто, это со всем нашим удовольствием…
Только, мил человек, деньги вперед попрошу, а то сам знаешь, какое у нас время!
Получив деньги, хитрый истопник спрятал их куда-то в глубину своего одеяния и отправился за машиной.
Зайковский, как уже было сказано, не стал бы богатым и значительным человеком, если бы у него не было врожденного и хорошо развившегося чутья. Он чувствовал запах денег, запах власти, но сильнее и острее всего — запах приближающейся опасности.
События сегодняшней ночи чрезвычайно ему не нравились. Вокруг него происходило что-то не правильное и опасное, а в такой ситуации ни в коем случае нельзя расслабляться и терять инициативу. Это может слишком дорого обойтись. Богатый человек в нашей стране напоминает ценного пушного зверька. За ним все охотятся, у него слишком много врагов, и никого не остановит даже тот факт, что он занесен в Красную книгу. Красная книга в наши дни гораздо толще любого телефонного справочника, а ценный мех попадается не на каждом шагу. Спасти его может только хороший нюх, быстрые ноги и незаурядная осторожность. Все это у Зайковского имелось.
Зайковскому совершенно расхотелось покупать камею Медичи. Вокруг этой камеи творилось что-то неприятное. Зайковскому вообще расхотелось оставаться в России. Он кожей почувствовал опасность и понял, что нужно немедленно удирать. Смываться. Делать ноги.
Добравшись до своего номера в гостинице, Зайковский не стал расслабляться. Хотя Надин стонала, всхлипывала и немедленно требовала горячую ванну и полноценный восьмичасовой сон, Андрей был непреклонен. Он лично, ни на кого не надеясь, позвонил в международный аэропорт «Пулково-2» и заказал билеты первого класса на ближайший рейс. Рейс этот был до Дубая, в Объединенных Арабских Эмиратах.
— Дубай так Дубай, — согласился Зайковский. — Оттуда переберемся еще куда-нибудь, и желательно как можно дальше!
— Андре, я хочу спать! — стонала его капризная подруга.
— Выспишься в самолете, — равнодушно отмахнулся Зайковский, торопливо переодеваясь.
— Но я хочу в ванну…
— Выкупаешься в Дубае! — неумолимо ответил он, направляясь к дверям.
— Как, но я даже не собрала вещи! — ужаснулась Надин.
— Купишь новые! — рявкнул миллионер. Короче, ты летишь со мной или остаешься здесь?
Надин здраво рассудила, что вещи, даже такие, как новая норковая шуба, она купит где угодно, а вот миллионеры на дороге не валяются, и молча поспешила вслед за Зайковским.