— Прекрати, Катарина. На меня эти фокусы не действуют, потому что ты не в моем вкусе, — говорит жестко Лирон.
Черт. Ну что это такое!
— Тем более у меня есть невеста, — добивает меня маг последней фразой.
Невеста??? Сердце делает тройной кульбит и резко останавливается. То есть, как невеста? Я уже здесь настроила свой курсор, несколько раз допустила грешные мысли, а он оказывается... Все. Бракованный. То есть, помолвлен. И не скажу, что уж очень сильно меня огорчает эта новость, но и настроения не добавляет. Ведь все-таки, зачем делать тайну, симпатизирует мне этот нахал... Но, кажется, что зря размечталась.
— Невеста не стена — подвинется, — огорошила его, чтобы продолжить диалог.
Несколько минут Лирон удивленно хлопает глазами. Кто-то явно не ожидает подобного напора от обычной Золушки. Но потом на его лице расцветает широкая веселая улыбка.
— Катарина, Катарина, ходячее бедствие. Пойдем, — он щелкает пальцами, и мы мгновенно перемещаемся в какое-то темное, холодное, сырое и неприветливое помещение.
А хуже всего, что теперь нас с ним разделяет решетка. То есть я теперь в тюрьме, несмотря на все свои хитрости и попытки избежать наказания.
Маг несколько секунд очень радостно смотрит на меня, а потом хмыкает и добавляет.
— А Глену ты круто врезала. Давно надо было проучить наглеца за его несдержанность и неразборчивость в сексуальных связях.
Я уже открываю рот, желая взорваться умоляющим монологом, но не успеваю произнести и слова, как мужчина растворяется в темноте.
Ох, бабушка родная... Говорили вы мне когда-то, что за свой дрянной характер попаду в тюрьму. Но кто же знал, что это произойдет так быстро, да еще и где: в магическом мире, черт его побери...
Глава 9. « Крестная — не только фея »
«Он выглядит вполне обычно, но не впадай в заблуждение: как часто бывает, содержание гораздо интереснее внешности»
Несколько минут стою неподвижно, пытаясь постичь всю глубину ситуации, в которую попала. Теперь я попала по-настоящему. Это вам не работа горничной, с полировкой серебра. Это ограничение свободы. Это круглосуточное сидение в темноте, холоде и голоде. Это клеймо на всю жизнь... Это тишина, которая убивает... Это...
Вот теперь становится страшно.
— Боже, я теперь зек... Чисто, как Валька с третьего подъезда, от которой все шарахаются, как от чумы.
В голове сразу всплывает образ той самой Вальки: худой, как щепка, сорокалетней женщины, с пакетом «BOSS» в руке, синяками под глазами, желтой кожей и ароматом, вовсе не Шанель, который шлейфом разносится на метры от нее. Докатилась ты, госпожа Громова. Ох, как докатилась...
— Не знаю, кто такая Валька из третьего подъезда, но до зека тебе сидеть и сидеть, — слышу позади хриплый женский голос.
Резко разворачиваюсь и вижу на скамейке, покрытой одеялом, сгорбленную фигуру в оранжевой униформе. У женщины длинные седые космы, нос — крючковатая картофелина, глаза маленькие и прищуренные, на пол щеки шрам и целая куча глубоких морщин. Если бы я увидела такую «красавицу» где-то на улице, то обязательно в кармане скрутила фигу, чтобы ведьма меня не сглазила, и еще бы отошла на противоположную сторону дороги, от греха подальше. А теперь я буду сидеть вместе с этой уродиной в клетке три на три метра...
Ой... Страшно как.
— Что замерла, будто короля, три хрена ему в жопу, увидела, — грубо выругалась ведьма. — Как тебя зовут?
— Ка—катя, — отвечаю напряженно, не зная, что делать.
Или дальше стоять возле решётки? Или визжать от ужаса? Или подойти и познакомиться, а там, что будет, то будет.
— Ну, привет, Катя. Меня зовут Гроза. Думаю, что вдвоем нам будет весело.
При слове «весело» Гроза улыбается, и я вижу ряд черных зубов и один золотой клык, который блестит очень ярко. Душа убегает куда-то в пятки.
— И за что тебя так? — вновь выходит на диалог писаная красавица.
Громко глотаю слюну и шепотом отвечаю:
— Разбила нос принцу. Затем ударила его подсвечником по башке, и устроила поджог в комнате, чтобы скрыть следы преступления, — рассказываю правду, ведь уже нет смысла ее скрывать.
— Ух, — чуть ли не присвистывает Гроза. — Смело. И ты после такого живой осталась?
— Пока да.