-Вот воля ваша, верить или нет, да только сейчас на кухне услыхала, как кухарка говорила, а ей кучер господина барона сказал, будто вы у барона шестая жена будете! Две-то в молодости были, одна в родах померла, ещё одна от болотной лихорадки скончалась. А только в последние лет восемь-девять барон уже женился три раза. И все на таких вот совсем молоденьких. Одна жена померла вскоре после свадьбы невесть от чего, одну ещё в реке нашли, утопла, стало быть. А третья гуляла по крепостной стене, да покачнулась неловко и упала вниз на камни. А вы четвертая. Ой, как-то нехорошо это!
Сон вроде пропал, но глаза упорно закрывались. А не опоили ли меня? Тут желающих, оказывается, много! Ульрика обрядила меня в длинную свободную ночную рубашку белого цвета и такой же белый нелепый чепец на голову. Восхитительно! Теперь только привидением работать. Ульрика ушла, а я осталась нервничать.
Чтобы прогнать сонливость, я подоткнула подол рубахи повыше, связала его узлом на боку и принялась маршировать по комнате босиком. Сначала маршировала молча, помогало мало. Затем стала распевать бодрые песни. Пела громко и фальшиво то, что помнила кусками, неизвестно откуда. Пела "По долинам и по взгорьям", пела про Щорса, типа "голова обвязана, кровь на рукаве". Они как-то тоже не очень действовали, а вот "Взвейтесь кострами, синие ночи!" зашло хорошо. Я маршировала, и сонливость постепенно прошла. Присела отдохнуть на край кровати, давно на парадах не была, однако.
Пока я раздумывала, в стене, возле большого шкафа раздался какой-то скрежет, и там открылась ранее незамеченная мной дверь, сливавшаяся с тканевыми обоями. И в комнату вошёл мой молодой супруг. Уморительный колпак на голове прикрывал лысинку, а сам муженёк был одет в нечто, наподобие женского пеньюара, распахивающегося спереди. А в руках этот супермачо держал плётку! Это ещё что за садо-мазо? Этого я не заказывала! И совсем ничего не заказывала.
От неожиданности я замерла, открыв рот и округлив глаза. Барон явно был рад такой реакции и рявкнул:
-На колени и проси прощения! - И для убедительности хлопнул плёткой рядом со мной по кровати. Я взвизгнула и подскочила. Барон довольно засмеялся и распахнул свой пеньюар. А там... Наступила моя очередь хохотать. Может, для молоденькой девочки это и было нечто страшное и непонятное, но не для меня! За свою жизнь видала я и поинтереснее, чем сморщенный синий стручок, безвольно болтающийся внизу толстенького пузца, между кривоватых ножек.
Я хохотала, не в силах остановиться и тыкала пальцем на причинное место. Дед побагровел, поднял плеть. Ну, уж нет, нашел овцу! Шесть лет занятий на различных курсах самообороны не прошли даром и даже в этом хлипком тельце кое-что могем! Лёгкий финт рукой - ногой и плётка у меня в руках. Я хлопнула ей рядышком с дедом, по спинке кровати и ласково предложила.
-А ну пошел отсюда, извращенец старый! Иначе сейчас сам плёткой отхватишь! Ты же этого не хочешь? Спать иди, утром выезжаем!
Дед вытаращил глаза, очевидно, не такой он себе представлял брачную ночь! Ласково похлопывая рядом с ним плёткой, погнала его назад. Он что-то порывался то ли сказать, то ли сделать, но я не слушала. Для надёжности подперла дверь шкафом, едва-едва сдвинув его с места. Все! Вторую дверь закрыла на внутреннюю щеколду.
Так, теперь имитация брачной ночи. Найденным случайно в трюмо острым краем чего-то режущего, аккуратно сделала порез на пальце, выдавила немного крови и размазала ее по простыне. На самом деле, и надо немного. Можно ложиться спокойно спать до утра. А утром я обязательно уеду отсюда. Теперь я знаю секрет деда - он импотент, а бить себя я не позволю, тем более что делает он это без свидетелей. Выкручусь, не впервой. Пока главное - уехать отсюда.
Утром я подскочила ни свет, ни заря. Надо было разобрать баррикады, ни к чему прислуге знать об интересных событиях этой ночи. Я ещё бегала по комнате в каком-то салопе, когда пришла Ульрика с горячей водой для умывания. К тому времени я вытащила с натугой сундук на середину комнаты. Скорее всего, сундук принадлежал одной из сестриц, но мне сейчас было не до соблюдения прав собственности. Вряд ли у бедолаги Ленни были такие вещи. А мне надо, не тащить же даже те немногие платья, что имелись, в руках?
Пока умывалась, велела Ульрике приготовить мне теплое дорожное платье. Потом Уля меня расчесала и по моей просьбе, заплела тугую косу, заколов вокруг головы. Вот и славно, ничего мешать не будет! Поскольку время до завтрака ещё оставалось много, то продолжила сборы с помощью служанки. В сундук уложила и те два карандашных портрета, потом туда же полетели платья, белье, даже теплое одеяло и плед с кровати туда же, пара простыней из шкафа и подушка. В отдельный саквояж уложила заветную шкатулку, туда же полетели все мелочи с туалетного столика. Возможно, они тоже принадлежали сестрицам, но мне было плевать. Я не хотела оставлять здесь ничего. Вероятно, для Ленни этот дом и был родным прибежищем, а для меня он не значил ничего. Никакой памяти о себе он не оставлял в моей душе, и мне было здесь ничего и никого не жаль.