Так, сейчас правит династия Тюрингов, король - Карл Пятый. Крепкий мужик, рыжеватые волосы, голубые глаза, бородка-эспаньолка. Королева Вероника, по виду - истинная дочь Кастилии. Трое сыновей и дочь, принцесса Магдалена, пятнадцати лет от роду. Портретов детей нет, просто перечислены. Наследный принц Фридрих, тридцать лет, женат на бельской принцессе Розалии. Средний сын, принц Иоганн, двадцать семь лет, холост. Младший сын, принц Ансельм, двадцать лет, холост. Ну, по законам жанра, у меня выбор между двумя принцами. Хотя меня ведь замуж выдают за барона! Уже слом шаблона! Но пока буду помалкивать, и смотреть во все глаза.
Книжка потоньше была просто сводом законов, без картинок, да ещё и мелким шрифтом. Мне пришлось продираться через дебри старинного законотворчества, многое не запомнила, а остальное и не поняла. Но некоторые вещи меня удивили. Во-первых, здесь не было майората на крупные поместья. Второе - женщины в праве наследования были равны с мужчинами. Как дочери, так и вдовы. Если умирал хозяин, и не было объявлено прямых наследников, типа сыновей (внебрачные всё-таки не считались), то жена, то есть вдова наследовала все. Если были наследники, то выделялась вдовья доля, достаточно большая. Это не могло не радовать, особенно в свете предстоящего замужества.
Кстати, хорошо бы узнать хоть что-то об этом бароне Нойфеле. Я спросила Ульрику. Та виновато пожала плечами.
-Так я не знаю, барон не из местных, слыхала только, что у него очень большое поместье между Трайном и Одерной, не так далеко от столицы. Я и не видала его ни разу, только на кухне шептались, что немолод, жених-то! А больше и не знаю! Так обед вам сюда принесть?
Я согласилась, что да, лучше сюда принесть. Большого желания видеть мачеху с дочками не было. Да и подумать было о чем. Мне вот, например, было интересно, как получилось, что Ленни, являясь прямой наследницей, не получила ничего, и жила на должности Золушки? А мачеха получила все? И кому в доме так мешала бедная Ленни, что ее столкнули с лестницы? Ну не верю я, что она внезапно упала сама с лестницы, по которой ходила с рождения и знала каждую ступеньку.
Обед был хорош. Или это изголодавшемуся телу Ленни он так понравился? Густой, наваристый гороховый суп с копченостями, сосиски с кислой капустой и картофельным пюре (о, картошка уже известна, отлично!), кусок сливового пирога и травяной чай. Видимо, ещё не мчатся чайные клипера из Индии и Китая. Мне даже и подремать с часок удалось, пока не пришла Уля и не сказала, что мне пора одеваться, вот-вот прибудут господа нотариус и пастор.
С помощью Ульрики облачилась я в пышный наряд, да ещё и корсет мне нацепили, который болтался на мне, как седло на худой корове. Взбитые в прическу волосы спереди украшал бантик, других украшений у меня не было. Подозреваю, что если они и были, их давно утащили сводные сестры. Посмотрелась в зеркало на туалетном столике. Ощущение, что девочку - подростка нарядили в мамино платье. Из зеркальной глубины на меня испуганно смотрела молоденькая девушка, на бледном лице четко выделялись темные брови, тревожные омуты ярко-зеленых глаз, губы, строго поджатые.
В очередной раз отметила непохожесть внешности Ленни с внешностью местных жителей. Судя по двум карандашным рисункам, что были прикреплены изнутри к дверце небольшого шкафа, внешностью девочка удалась в мать. Глубоко вздохнув (увы, в декольте даже ничего не колыхнулось!), я решительно шагнула к двери. Ульрика метнулась вперёд, открывая дверь.
В гостиной, к трем, ранее присутствовавшим персонажам - маман и две дочки, присоединились ещё двое мужчин. Один - явный пастор, судя по одежде и ещё один, нотариус. Средних лет мужчина, светлые, реденькие волосы зачесаны на лысину, блеклые голубые глаза, узкое, вытянутое лицо. Изобразив реверанс и изящно присев на краешек креслица (спасибо маме! Заставила в свое время выучить этикет и куртуазное поведение), сложила руки на коленях и уставилась на вновь пришедших.
Нотариус, откашлявшись, неожиданно глубоким басом, начал:
-Поскольку время у нас ещё есть, я хотел бы объявить дополнительный пункт завещания покойного господина бургомистра Хайнца фон дер Штюммеля, который должен быть оглашён только в день свадьбы его дочери Маргариты Елены Анхелики фон дер Штюммель. Оглашаю.
Нотариус ещё что там тарахтел такое же заковыристое, а я думала - а ведь я верно угадала - Маргарита, это же Грета, Гретхен! Только девочку все звали почему-то по второму имени. Нотариус, наконец, закончил с преамбулой и перешёл к основному, достал из своего саквояжа небольшой ларец, скорее даже резную костяную шкатулку, отпечатанную сургучной печатью. Сломав печать, он открыл шкатулку и отошёл чуть в сторону, давая нам рассмотреть содержимое. Все вытянули шеи, разглядывая, ну и я тоже. А чем я хуже?