— Мне пока сложно в это поверить... — пробормотала Бруни, с которой ловкие руки горничной разматывали полотенце.
— Прекрасно понимаю вас, — кивнула Туссиана, подавая ей первый, интимный, предмет туалета. Тот самый, в кружевах. — Но придётся привыкать! Деваться-то некуда!
— Точно! — вздохнула Бруни и посмотрела на собеседницу с благодарностью.
Спокойная манера поведения Туссианы, привычка называть вещи своими именами и отсутствие подобострастности и наглости — тех самых черт, что она наблюдала у "монпансье", оказывали на Матушку благоприятное действие.
Спустя полчаса Бруни была одета. Строгое платье напомнило ей виденную однажды в квартале даму-благотворительницу из тех, что жертвовали деньги на Храмовые школы и детские приюты. Однако горничная благосклонно кивнула, из чего Матушка сделала вывод, что платье оказалось ей к лицу.
— Мне кажется, вам не стоит делать вычурные причёски, — заметила Туссиана, усаживая клиентку в кресло перед широким зеркалом. — Я сделаю простой пучок, украшу его парой шпилек со стразами и выпущу пряди — здесь и здесь. С одной стороны, такая причёска подойдёт к стилю платья, с другой, не будет бросаться в глаза, выдавая вас не за ту, кем вы являетесь.
Бруни поймала её руку и, на мгновение задержав в своей, сказала:
— Благодарю вас, Туссиана, за помощь! От всего сердца!
Горничная, кажется, смутилась, что было для неё вовсе не свойственно. Сочувственно похлопала Бруни по руке и занялась её прической.
Когда Матушка, наконец, вышла из комнаты, Кай спокойно стоял у окна. Судя по всему, он успел сходить переодеться, и теперь из-под рукавов и ворота нового полковничьего мундира выглядывали белоснежные кружева рубашки, а начищенные сапоги блестели.
Обернувшись, принц посмотрел на Бруни и улыбнулся одними глазами. Сердце Матушки зашлось в сладкой неге — так безмолвно признаваться в любви и восхищении мог только он, её Кай!
Коротко кивнув вышедшей следом Туссиане, принц подал суженой руку.
— Идём, родная! Отец сейчас обсуждает со свадебным распорядителем предстоящую церемонию, в которую из-за нас с тобой внесены изменения. Надо бы поприсутствовать!
Рядом с ним Матушку охватывало странное ощущение нереальности происходящего. Разве это она, похожая на знатную даму, идёт по коридорам, устланным коврами с традиционным Ласурским орнаментом? Разве это ей кланяются все встречающиеся, а гвардейцы, охраняющие двери, берут "на караул"? Разве за руку её держит не тот человек, с которым она в душе простилась навсегда, а потом обрела снова и опять готова была потерять? Однако спокойствие спутника поневоле передавалось и ей. Конечно, Кай сотни и тысячи раз ходил этими коридорами, не замечая кланяющихся придворных, но дело явно было не в привычке — принц просто не обращал внимания на то, на что не считал нужным тратить собственное время. Хотя успокаивающее пожатие его пальцев Матушка ощущала почти постоянно, и каждый раз это затапливало сердце горячей радостью!
Когда они вошли в богато обставленную комнату, застали там Его Величество, секретаря — немолодого человека очень приятной внешности, распорядителя свадеб — мастера Горни Горина, герцога Фигли Ориша — кузена Гаракенского короля и поверенного в делах свадьбы его дочери, принцессы Ориданы. Последняя тоже присутствовала — улыбалась, как игрушечная кукла и молчала. Матушка с некоторой долей зависти отметила её свободные движения — в своём-то платье она, пока, ощущала себя, как в клетке!
— Надо что-то решать с каретой! — нервно постукивая пальцами о столешницу и косясь на стоящую у окна Оридану, говорил король. — Мы не можем отказать гномам в использовании их подарка! Для них это будет кровная обида, ведь самодвижущийся экипаж они почитают венцом собственной — будь она неладна! — механической мысли!
— Поясни, отец, — попросил Кай, отодвигая стул для Бруни и усаживаясь между ней и королём, — в чём проблема?
— В ней! — сердито буркнул король, кивнув на гаракенскую принцессу, а герцог Ориш укоризненно зацокал языком. — Девушка боится механизмов и категорически отказывается сесть в карету!
— Категорически! — поднял палец Фигли, невысокий, жилистый и полный нервной энергии, той самой, что заставляет двигаться горы.
— Самодвижущаяся? — с любопытством прошептала Бруни принцу на ухо. — Она, что же, совсем без лошадей двигается?
— Совсем, — Кай поцеловал её в лоб, не смущаясь присутствующих. Поднявшись, поклонился Оридане и заговорил медленно, давая ей время понять слова, произнесённые на фирли: — Могу я предложить Вашему Высочеству обменяться экипажами?