У Йожа отчего-то заныло в груди.
- Он самый, уважаемый, - ответил он, вернув поклон. – Чем могу служить?
Гном полез в притороченную к поясу сумку и достал деревянный футляр для свитков, тетрадь в кожаной обложке и самопишущее перо.
- Получите, распишитесь!
Рука почтенного Синих гор мастера едва не дрогнула, когда он забирал футляр и расписывался в ведомости. Он ждал дурных вестей с того самого дня, как отца Виньовиньи выбрали правителем Подгорья и Драгобужского наземья, но не думал, что они последуют так скоро!
Гном забрал у него тетрадь и перо, поклонился и ушел, а Йожевиж так и остался стоять на пороге, разглядывая футляр, позабыв об ответной вежливости. Он испугался… До дрожи в коленях испугался, что может потерять свою голубоглазую, упрямую гномеллу, осиявшую его жизнь светом истинной любви.
Завидя подходящего к кузне мастера Хлопблохеля гном поспешно сунул футляр в карман куртки. Дурные вести – дурными вестями, а работа прежде всего!
***
Дуб был найден и с почестями препровожден на лужайку.
- Какой-то он невзрачный! – нахмурился Его Величество, разглядывая саженец высотой ему по пояс. – А побольше не было?
- Не было, Ваше Величество! – расстроенно вздохнул Ян Грошек и прошептал стоящему рядом Дрюне. – Дубов вообще не было – не сажают их в городе из-за мощных корней, что фундаменты ломают!
- А этот откуда взял? – таким же заговорщическим тоном поинтересовался шут.
- На каком-то пустыре выкопал, - признался секретарь.
- За голову не боись, не выдам, - улыбнулся Дрюня и подошел к королю. – Ты чего на деревце наговариваешь, Твое Капризное Величество? Смотри, какой пряменький, и почки толстенькие! Вот как Саник!
Саник увлеченно подкапывал уже третий куст. Ее Высочество Оридана, с головой ушедшая в посадку цветов и увозившаяся не хуже своего воспитанника, вскочила и всплеснула руками.
- Ах, ты, нехорошик! Нельзя там копать! Нельзя!
Щен ее не слушал. Кто когда-либо копал с азартом – его поймет!
Подскочив к нему, принцесса топнула ножкой.
- Прекратить! Саник, прекратить!
Оборотень отодвинулся, но продолжил копать. Кустик жалко завалился на бок.
- Ах, ты! – воскликнула Оридана и… замахнулась.
Саник прижал уши и попятился.
- Змейка моя, ты пугаешь его! – поспешил на помощь племяннице герцог Ориш, но было поздно – щенок развернулся и со всех ног бросился прочь.
- Стоять… - растерянно прошептала Оридана. – Саник, стоять! Да поймайте же его кто-нибудь!
Все работающие на площади дружно побросали инвентарь и погнались за беглецом. С таким успехом можно было гнаться за ветром – маленький оборотень, выросший на улице, прекрасно ориентировался в городских трущобах и вскоре исчез из виду.
Гаракенская принцесса горько плакала на плече у Бруни, а та, подозвав к себе Григо, приказала:
- Найди Веся, он говорил, у них на курсе есть парень с потрясающим нюхом! Пусть приведет его сюда! Не плачьте, Ваше Высочество, мы обязательно его найдем!
- Маленький… - всхлипывала та, - я не злиться! Я – воспитывать!
- Ох, Ори, - по Фигли Оришу было видно, что тот искренне расстроен, - в следующий раз спроси у меня, прежде чем кричать, и мы что-нибудь придумаем!
- Своих детей ей надо, - так тихо, что слышно было только шуту, сказал Его Величество, - напомни мне поговорить с Колеем на эту тему! Ян, дуй в магистрат, пусть поднимут городскую стражу для поиска оборотня. И строго-настрого накажи, чтобы не пугали!
Едва успевший отдышаться после поисков дуба секретарь кивнул и стрелой унесся прочь.
Оридану пришлось увести с площади. У нее все валилось из рук, а слезы постоянно капали, заливая кружева.
С наступлением ночи новостей не появилось. Вестах Золвен из Гончих Псов, приведенный Весем из университета, вначале уверенно встал на след, но затем потерял его – Саник несколько раз пересекал рыночные площади, на которых след легко терялся среди других. Оридана отказалась от ужина, выгнала прислугу, поругалась с дядей и плакала в своих покоях, представляя страшные картины того, что может поджидать ребенка на улице. Самым страшным из представлявшегося принцессе, выросшей в тепличных условиях, были голод и темнота. Ей казалось, город, как пресловутые дворцовые часы с Океанским творцом, за трезубец которого она зацепилась в детстве, затягивает Саника в свое жерло с целью перемолоть его тонкие косточки. Пожалуй, впервые в жизни с тех самых пор, как была ребенком, она испытывала настоящий, выворачивающий душу страх. Принцесса не переживала так, даже направляясь в Ласурию для знакомства с принцем. Тогда официальный протокол лишь слегка волновал ее мысли, вовсе не занимая места в сердце, а маленький коричневый щен с белой кисточкой на хвосте, кажется, занял его целиком!