Петер очень обрадовался, когда ему доверили провести допрос потенциального ключевого свидетеля. Он уже было испугался, что и этот допрос поручат Фредрике, но Алекс, слава богу, образумился!
Ингрид Странд и напарник Петера, Юнас, вопросительно посмотрели на Петера. Петер, в свою очередь, недоуменно воззрился на них и, откашлявшись, произнес:
— Прошу прощения, так на чем мы там остановились?
— В общем-то ни на чем… — отозвалась сидящая напротив него пожилая дама.
Петер слегка улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой таяло сердце даже самых суровых пожилых леди. Ингрид Странд улыбнулась в ответ — лед тронулся!
— Еще раз прошу прощения, — повторил он. — У нас был такой безумный день!
Ингрид Странд с улыбкой кивнула, давая понять, что извинения приняты, и беседа продолжилась.
Петер украдкой бросил на нее оценивающий взгляд: приятная во всех отношениях дама, этакая заботливая, добрая бабушка. Чем-то напоминает его собственную маму. В груди сразу защемило — он вспомнил, что так и не перезвонил Ильве. Ну почему, почему его все время мучает совесть?!
— Значит, вы сидели по другую сторону прохода, рядом с Сарой и Лилиан Себастиансон, — спросил он, не зная, с чего бы начать.
Ингрид вежливо кивнула и ответила:
— Да. А еще я хотела бы объяснить, почему не позвонила вам раньше.
— Мы бы очень хотели узнать, где вы находились, — с улыбкой подбодрил ее Петер, заинтересованно наклоняясь вперед.
Ингрид улыбнулась в ответ, но быстро погрустнела и, опустив глаза, добавила:
— Понимаете, я была у мамы, она тяжело больна. Ее, конечно, юной не назовешь, возраст уже почтенный… Несколько дней назад она внезапно слегла, поэтому мне пришлось поехать в Стокгольм…
По выговору Петер сразу понял, что Ингрид родом не из Стокгольма.
— Мы с мужем живем в Гётеборге уже сорок лет, а родители остались здесь. Папа умер в прошлом году, теперь, видимо, пришел мамин черед… Сейчас с ней сидит мой брат, он обещал позвонить, если что-то случится…
— Мы очень благодарны вам, что вы нашли время прийти к нам, — терпеливо поблагодарил ее Петер, участливо кивая головой.
Юнас согласно кивнул и сделал пометку в блокноте.
— Ну что вы, я не могла не прийти, когда узнала о том, что произошло! Знаете, я вчера весь день просидела с мамой, почти не выходила из палаты, спала в кресле рядом с ее кроватью… Мы думали, что все закончится довольно быстро… А потом приехал брат, и я вышла в комнату для родственников — посмотреть телевизор. И тут говорят, что девочка пропала, и я поняла — надо срочно с вами связаться, я ведь сидела рядом с ней и ее мамой! Позвонила, как только смогла… Наверное, я должна была догадаться, что здесь что-то не так, — слегка поежившись, со вздохом сообщила Ингрид. — То есть я же говорила с девочкой и ее милой мамой, пока мы ехали. Малышка быстро заснула, а с мамой мы еще какое-то время беседовали. Я заметила, что она не вернулась на свое место, когда поезд отправился из Флемингсберга, но почти сразу пришел проводник — тот, что постарше, — и встал рядом с девочкой. Я не хотела лезть не в свое дело, у него явно было «все на контроле», как теперь говорят. А я… я о своем думала.
Петер понимающе кивнул:
— Конечно, у каждого собственных забот полно…
— Мне и в голову не пришло, что с ней может что-то случиться, — со слезами на глазах прошептала Ингрид. — Поезд прибыл в Стокгольм, все начали одеваться, собирать вещи и выходить из поезда. Проводник не вернулся, и я подумала, может, надо что-то сделать, но почему-то решила, что малышку наверняка кто-то заберет… — вздохнула Ингрид, вытирая слезы. — Я как раз собиралась выходить, и тут она проснулась. Огляделась по сторонам, сонная такая… залезла на сиденье и стала оглядываться по сторонам… А потом откуда ни возьмись появился он!
Петер замер, во рту пересохло.
— Мужчина взял ее на руки, — прошептала Ингрид. — Я видела, как они выходят из второй двери вагона. Девочка так удобно устроилась у него на руках! Я решила, что все в порядке, что пришел кто-то из родственников и встретил ее, — моргая, продолжала Ингрид. — Я видела его только со спины: высокий, короткие темные волосы, зеленая рубашка. Он гладил ее по спине, как будто это его дочка. Я заметила, что у него на пальце было кольцо, знаете, такая золотая печатка…
Петер едва успевал записывать: высокий, значит, вполне возможно, у него сорок шестой размер…
— Он что-то прошептал ей на ухо, — рассказывала Ингрид Странд, немного успокоившись, — разговаривал с ней, а она слушала и прямо обмякла у него на руках…
В комнате воцарилась тишина. Петер затаил дыхание. Юнас нервно заерзал, ища его взгляд. Если Ингрид Странд есть что рассказать, то лучше ее не перебивать.
Женщина вдруг поникла и в отчаянии взглянула на них.
— Он совсем не показался мне подозрительным, — тихо сказала она и снова заплакала. — Девочка явно узнала его, и я решила, что это ее папа!
Вернувшись в свой кабинет, Петер обнаружил, что там его ждет Пиа Норд, и застыл в дверях, смущенно глядя на нее. Она улыбнулась, тряхнула золотистыми волосами, убирая их с лица, и у Петера заныло под ложечкой.
— Привет! — сказала она.
— Привет! — ответил Петер, закрыл за собой дверь и растерянно огляделся. Черт, что же делать, пронеслось у него в голове.
— Увидела от тебя пропущенный звонок, — улыбнулась Пиа. — Извини, не успела подойти.
Ну да, на это я и рассчитывал…
Петер не знал, что ему делать, просто стоял и смотрел на нее. Твою мать, что же делать?!
— Ой, я тебя, наверное, отвлекаю? — вкрадчиво спросила Пиа.
Петер затряс головой, быстро отошел от женщины подальше и сел за стол на безопасном расстоянии. Расправил плечи и откашлялся: держи себя в руках, Петер, главное — держи себя в руках!
— Ну, вообще-то да, — как-то чересчур важно ответил он. — Я сейчас работаю над очень важным делом. Нет времени… ну, нет времени поболтать, ты же понимаешь. Так сказать, нет времени даже кофе попить…
Петер знал, что тут он перегнул: у полицейских всегда находилась минутка попить кофе. Если говоришь, что тебе не до кофе, значит, дело — труба: или короля застрелили, или террористы взорвали здание парламента. Хотя нет, такими делами все-таки занимается полиция госбезопасности…
Полиция госбезопасности… А вдруг когда-нибудь его позовут туда работать? Голубая мечта любого полицейского!
В комнату без стука ворвалась Эллен Линд:
— Петер, ты скоро?! Алексу нужен отчет о допросе, срочно! — затараторила она.
— Иду-иду, — быстро ответил он, и Эллен ушла, не закрыв за собой дверь.
— Может, попьем пива после работы? — с улыбкой спросила Пиа.
Петер глупо улыбнулся. «Забудь ее, забудь ее, забудь ее», — твердил он про себя.
— Я тебе потом позвоню, — пообещал он, взглянул ей в глаза и вышел из комнаты.
Слава богу, что ему не пришлось продолжать разговор. Она — живое свидетельство его прегрешений, вечный укор… Однако стоило взглянуть на нее, как внутри просыпалось желание. Забудь ее, забудь ее, забудь ее!
Удача улыбалась Эллен Линд — таких людей называют везунчиками. Мало того, что она с рождения отличалась великолепным здоровьем, были у нее и другие таланты. Например, она сразу замечала, когда между мужчиной и женщиной что-то есть. Именно так она узнала, что у мамы появился любовник, и поэтому совсем не удивилась, когда родители развелись. К сожалению, точно так же она поняла, что муж изменяет ей, а потом осталась одна. Благодаря этому таланту она за какую-то долю секунды поняла, что эта красавица у Петера в кабинете ему не просто коллега.
На самом деле Эллен ничуть не удивилась, узнав, что Петер изменяет жене, но все-таки жутко разозлилась и принялась сердито разбирать бумаги на столе. Ведь, насколько ей известно, жена Петера весь этот год страдала от тяжелой и трудноизлечимой послеродовой депрессии.
Эллен слишком хорошо знала мужчин, чтобы не понять, что произошло: Петеру стало жаль себя, и он решил, что имеет полное право завести роман! Как этим мужикам не противно, раздраженно думала Эллен. И почему их жены соглашаются мириться с этим?!