Ей вдруг привиделась часовенка, увитая плющом, на поляне, густо заросшей папоротником и дикими розами. И тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц и журчанием родника…
– Мне ничего не нужно, – качнула он головой, – только знать, что мы будем с тобой вместе и после смерти.
Сильные пальцы Яго коснулись ее подбородка.
– Мы будем и так, мое солнышко, – тихо сказал он, – я никуда не отпущу тебя!
Его темные глаза внезапно блеснули по-звериному.
– Но ты права, мы слишком затянули с этим, – заявил рю Воронн и, взяв ее за руку, повел из комнаты. – Идем!
– Куда? – изумилась волшебница.
Ягорай прижал палец к губам и принялся бесшумно спускаться по лестнице.
Они вышли на улицу, никем не замеченные. Вителья едва успела наколдовать самоподогрев – было по-зимнему холодно, хотя зима еще не вступила в свои права. Рю Воронн шел быстро и скоро привел волшебницу к маленькому храму, зажатому между домами. Остановился у двери, посмотрел на Виту и спросил:
– Так ты выйдешь за меня?
Свет от лампадки, висящей над дверью и освещающей лик Индари, тонул в непостижимой темноте его глаз.
– Прямо сейчас? – ошарашенно переспросила Вителья.
– Прямо сейчас.
Не отвечая, она прижала его ладонь к своей щеке.
Рю Воронн улыбнулся и заколотил в дверь.
Спустя несколько минут створка распахнулась, и на пороге показался заспанный священнослужитель.
– Мы хотим обвенчаться, – Ягорай решительно потеснил его внутрь часовни. – Обещаю, наш дар Пресветлой будет щедр, вы сможете сделать много добра на это золото!
И он призывно звякнул кошельком.
Несмотря на серьезность происходящего, Вителья хихикнула про себя – в этот момент Яго ужасно напомнил ей того самого главаря разбойников, который ввалился в ее комнату в таверне на Тикрейском тракте.
Священник хорошенько протер глаза и внимательно посмотрел на волшебницу.
– Ты желаешь этого по доброй воле, девушка? – строго спросил он.
Она кивнула.
– Тогда жди! – приказал священник и… захлопнул дверь перед самым ее носом.
Вита оторопело посмотрела на створку и только затем вспомнила, что по ласурским традициям сначала в храм заходит жених, а затем невесту переводит через порог отец или ближайший родственник мужского пола. На миг ей стало так грустно, что на глазах показались слезы – ни отец, ни мать не увидят этой свадьбы! Но она с силой вытерла их – Вителья Таркан ан Денец осмелилась сменить судьбу тогда, когда бежала от ненавистного Самсана Данира ан Третока, надевшего ей на шею рабское Ожерелье признания. Тому свидетели Крейские Боги и Пресветлая Индари, она, Вита, не сойдет с этого пути!
Дверь храма распахнулась. Священнослужитель в парадном одеянии переступил через высокий порог, шагнул к волшебнице и сам для себя провозгласил:
– Введите деву в храм!
Вителья коснулась его прохладной ладони горячими от волнения пальцами, и в душе поднялось такое ликование, какое она испытала лишь раз – когда поняла, что ускользнула из Грапатука.
Прежде темное внутреннее пространство храма заполнил свет: были зажжены чашеобразные светильники у входа и вдоль стен. В них горело ароматное масло, наполняя зал ароматом летних цветов.
Яго стоял у алтаря и смотрел на изображение Индари. Вита слишком хорошо узнала ласурца за прошедшее время, чтобы понять – в это мгновение он горячо просит богиню о чем-то, ведомом только ему.
Рю Воронн обернулся. Встретившись с ним взглядом Вителья забыла, как дышать. Словно в объятиях, он держал ее силой своей воли и любви, своего желания, и она плавилась под этим взглядом, забывая о том, зачем пришла сюда.
Удивленный священнослужитель дернул волшебницу за руку, но она не почувствовала. Они с Ягораем остались вдвоем, и мир вокруг исчез. Безмолвно рю Воронн говорил Вителье о своей любви, а она отвечала с благодарностью и нежностью. Безмолвно Яго клялся ей в верности, а она верила всем сердцем. Безмолвно он обещал ей, что они всегда будут вместе, ведь их сердца будут биться в унисон даже на расстоянии…
Священник снова дернул Вителью за руку, нарушив волшебство мгновения. На миг гнев охватил ее с такой силой, что она сама не заметила, как с ее пальцев стекла в его ладонь синяя молния.
Священнослужитель вскрикнул, отшатнулся и сшиб один из светильников. Падая, тот повалил следующий, а тот – другой… Горящее масло выплеснулось на пол, с проворством оборотня взобралось на расшитые золотом занавеси, украсившие стены.