– Найду чем, – раздался мрачный голос из-за спины Ваниллы.
Булочница обернулась и увидела Пипа.
– Ты бы заперла его на время коронации, – понизив голос, сказал он дочери. – Лица на нем нет, а уж разумение тем более в алкогольных парах растворилось. Как бы не набедокурил чего!
– Я тоже об этом подумала, – так же тихо ответила Ванилла. – По мне так пусть он выпьет столько, чтобы проспать до завтрашнего обеда. Это ведь как зуб вырвать – лучше под чарами, а потом раз, и все уже хорошо.
– Пью за тебя… ик… братец Рэд! – вскричал Дрюня. – Ведь если менять королевство – то на два! Или на любимую женщину! Ик!
Пип с досадой покосился на него и заботливо поправил салфетку на подносе.
– Иди к Бруни, дочка, я за ним пригляжу. Может даже выпью стопку другую за компанию.
– Не увлекайся! – погрозила пальцем Ванилла. – Нам с тобой еще череду балов с переменами закусок, торжественный ужин и последующие празднества надо выдержать!
– Не боись, выдержим, – подмигнул Пип. – Ради блага родины стараемся, не для своего кармана!
– Да ладно?! – воскликнул шут, будто понимал, о чем они говорят.
Королевский повар повернулся к нему и елейно заметил:
– Вот и я говорю, наилюбезнейший зять, и за это дело надо выпить!
Дрюня машинально потянулся к бутылке.
Тяжело вздохнув, Ванилла взяла поднос и направилась в башню.
– Она еще спит. Их Высочества всю ночь изволили срыгивать, поэтому она заснула лишь часа два назад, – сообщила Катарина, когда Ванилька подошла к дверям, охраняемым четырьмя гвардейцами, из которых двое были в синих, а двое – в черных мундирах.
– Говорила я ей про кормилицу, так нет, – проворчала Ванилла, – упрямая, как…
Она благоразумно не стала называть при гвардейцах парнокопытное животное, статус которого королевской семье никак не соответствовал.
Катарина открыла двери и пошла впереди.
Его Величества Аркея в покоях уже не было. Принцесса Бруни сладко спала, разметавшись во сне. Рядом с кроватью стояли две люльки. Из одной слышалось ровное сопение, из другой – вредное хныканье.
Ванилла, поставив поднос на стол рядом с кроватью, вытащила из люльки Хлою и, положив на свое широкое плечо, принялась расхаживать по комнате, приговаривая:
– А вот мы тебя сейчас покатаем, маленькая негодница. Вырастешь, будешь лошадок любить? Будут у тебя самые лучшие лошадки, а пока катайся на тете Ванилле!
Катарина, стоящая у дверей, бросила взгляд на часы, вышла и прикрыла створки: минут покоя у Ее Высочества Бруни оставалось совсем немного.
Принцесса со стоном потянулась и открыла глаза.
– Добрых улыбок и теплых объятий, Твое Невыспанное Высочество-Величество! – явно подражая тону мужа, воскликнула Ванилька. – Позволь поздравить тебя с этим чудесным днем, которого с нетерпением ждала вся Ласурия! Да чего там, весь Тикрей!
Бруни слабой со сна рукой нащупала подушку и метнула в подругу. Ванилька живо увернулась, несмотря на дородность. Принцесса Хлоя тут же захныкала.
– Давай ее сюда, скандалистку эту, – с любовью глядя на дочь, сказала Бруни.
– Не дам! – прищурилась Ванилла. – Поешь сначала. Твои оглоеды только два часа назад позавтракали, а до этого их ужин растянулся с вечера!
– Откуда ты знаешь? – удивилась Бруни, садясь в кровати и убирая с лица растрепанные волосы.
– Мне докладывают, – Ванилла задрала нос, – давай-давай, ешь, Брунька. Потом неизвестно, когда удастся!
– Обнадежила… – пробормотала принцесса и, передвинувшись на край кровати, приступила к завтраку.
Спустя полчаса Хлоя разнылась не на шутку и разбудила Редьярда, который тоже заплакал. Бруни едва приготовилась их кормить, как двери распахнулись, в комнату заглянула Старшая горничная и под двойной голодный плач сообщила:
– Пора собираться, Ваше Высочество.
– Как? Уже? – ахнула Бруни, принимаясь торопливо подкладывать подушки под бока, чтобы покормить сразу обоих двойняшек.
Катарина бросилась помогать. Понаблюдав за ними некоторое время, Ванилла рю Дюмемнон взяла поднос.
– Пошла я на кухню, Брунь! Хорошо, что ты поесть успела!
И направилась к выходу, не заметив, что во взгляде Бруни мелькнула растерянность. Возможно, принцессе на миг показалось, что вместе с широкой спиной подруги, уплывает из ее комнаты вся прежняя жизнь?
Ванилька спешила на кухню и очень надеялась, что Дрюня, наконец, дошел до кондиции. Вернувшись, она окинула цепким взглядом подчиненных, проверяя, все ли на своих местах и заняты делом, и лишь потом пошла в самый темный угол.
Бутыль была пуста. Шут спал на матрасике, на котором обычно дрых дежурный поваренок, поддерживающий всю ночь огонь в одной из печей, – на случай, если Его Величество ночью возжелает горячих блюд.